Он выбежал на проезжую часть наперехват обезумевшему прапору. Тот степным волком зыркал на него и выл, и гнал конька своего прямо на зампотеха.
– Уйди! – послышалось Светлане.
Майор в последний миг отпрыгнул вправо, хотел схватить прапора за руку, но тот, борец по природе, наездник по природе, руку с руля скинул, к телу прижал, проскочил мимо умницы-зампотеха, отъехал от него метров на двадцать, крутанул юзом на 180 градусов и – совсем спятил парень молодой – рванул с места прямо на майора, взвизгнув обиженно:
– Ах, ты так! Ты драться хочешь!
Ну очень обидел майор прапорщика своим поведением. Тому кататься по клумбам спьяну хочется, а он мешает. Раздавить его надо.
Майор и здесь не оплошал, не струсил. Сделал тот же прием, пытаясь увернуться от гориллообразного прапора, но не увернулся, тот был шустрее, хоть и пьяный в дым, а может быть, и накуренный. И хорошо, что мотоцикл был старенький, и скорость он свою растерял вконец даже без глушителя. А то бы майору больше зампотехом не быть, а лежать бы ему всю оставшуюся жизнь в госпиталях. Прапор наехал на него – руль в грудь, завалил майора на бок, сам упал, мотоцикл выпустил из рук, а тут-то и мужики подоспели, набежали со всех сторон, дело чуть до самосуда не дошло, благо зампотех от асфальтового нокдауна быстро пришел в себя, вскочил на ноги, надел фуражку и крикнул зычно:
– Отставить! В караульное помещение его! Повторяю! В караульное помещение Мамедова!
– Ты еще пожалеешь, майор, об этом! – обиженно-злым голосом говорил прапор, извиваясь в крепких объятиях офицеров. – Зачем мешал мне? Зачем не дал мотоцикл проехать? Зачем бил меня? Пропадать тебе, майор, пропадать.
У прапора действительно с головой что-то стряслось. Он ругал майора в караульном помещении, пока не уснул. И все, кто его слышал, удивлялись: надо же так обидеться на майора! Будто он невесту увел у Мамедова – так сокрушался задержанный в КПЗ караульного помещения, так плохо ему было. Он ругал майора, пока не уснул. А уснул он поздней ночью, где-то около трех часов, когда в Москве, в конторе, проснулся Касьминов и сменил на посту Польского, когда жена зампотеха, которому наложили гипс на левую руку и несколько швов на лицо, наконец-то провалилась в усталом глубоком сне, когда по разным каналам связи, в том числе и своим, полетели по стране телеграммы о том, что с Ахмедом Мамедовым случилась беда, что грозит ему уголовное дело и срок.
Никакого ему срока не будет! – вздохнул Николай Касьминов, узнав о происшествии в военном городке. – Отмажут. У них денег море. Еще и в армии оставят. Да что же у нас за армия такая, если прапорщики майоров на мотоциклах давят, а им за это ничего?! – воскликнула Светлана, но муж, вернувшийся со смены, не хотел мять эту неприятную для него тему, ушел, пообедав, в гараж.
