– Вот и все! – В комнату вошел Семенов. – Поехали.
Бывшие сокурсники спустились по лестнице, на удивление опрятной, вышли на улицу и увидели свет фар небогатого джипа. Зять оказался точен и вежливо неразговорчив. Семенов сидел рядом с ним, они перебрасывались короткими фразами на семейные темы, а Касьминов, уютно развалившись на заднем сиденье, осматривал ночные улочки далекого подмосковного городка и размышлял, стараясь сбить нараставшее в душе недовольство. Такое с ним бывало, хотя и нечасто. Не любил он много пить даже дома. А тем более в гостях. Кто-то называет подобное состояние совести похмельным синдромом, обычно оно наступает на следующий день после крепкой выпивки. У Касьминова совесть просыпалась в конце застолья. Зачем пил? Кому это нужно? Зачем болтал со старшиной?
Семенов остановил зятя возле ларька, молодой человек вышел из машины, купил три бутылки кваса, поехали дальше.
– Мне уже на сегодня хватит, – сказал гиревик, повернувшись к Касьминову. – Завтра с утра тренировка. Я должен быть, как стеклышко. Дети. У них нюх тонкий. Но если ты хочешь добавить, то возьмем.
– Нет, что ты! Я сегодня уже и так перебрал.
– Будет тебе! – по-стариковски усмехнулся Семенов и не докончил свою мысль. – Приехали!
Спортзал – одноэтажное кирпичное здание с большими окнами и пристройкой-прихожей – стоял во дворе ПТУ, образованного в первые годы перестройки на базе восьмилетней школы. Школа-то была когда-то богатая. Один сад и огород чего стоили. Теплицы были здесь и хороший директор школы, бывший фронтовик-разведчик, в сорок четвертом потерявший ногу. Он, самый орденоносный в районе, принял за год до Победы школу, еще недостроенную, без сада-огорода, без единого деревца на школьном дворе. Тридцать лет он отдал школе. В 1964 году ему удалось построить во дворе мастерскую и спортзал, а еще через пять лет его «ушли» на почетную пенсию, потому что одной бойкой учительнице истории и обществоведения очень нужно было подиректорствовать. С той поры здоровье бывшего разведчика пошатнулось, он стал быстро стареть, хиреть. Новая директриса, впрочем, задачу свою выполнила с блеском: через пару лет ее пригласили в РОНО, затем еще куда-то, еще – и вскоре следы ее затерялись в бесчисленных и путаных коридорах министерства образования.
– Короче говоря, все как в армии. Кто-то делает дело, а кто-то прыгает по ступеням, а дело разваливает, – сказал Семенов, открывая дверь спортзала.
К нему тут же подошел краснощекий крепкий парень, еще не служивший, и браво доложил:
