Но в родной деревне Бакулина и в окрест верст на тридцать другая Украина была. Родная, вросшая крепко в землю, с красивыми певучими людьми, но бедная! И немало таких деревень и целых районов было во все времена на Украине, будто бы те красивейшие места действительно у края богатых земель были Богом размещены, Богом же забыты, как забывают иной раз люди о том, что у них там в старых сараях, на чердаках, в чемоданах, покоящихся в антресолях городских квартир.
И тянулись из таких деревень и районов люди во все времена в другие края – российские за длинным рублем, за богатым житьем. Они крепко надеялись, что за пять, от силы десять лет на чужбине (пусть и российской, но ведь чужбине) накопят они денег тьму и вернутся на свою родину поднимать свою родную сторонку да прихорашивать, да обогащать. Куда там!
В шестьдесят первом году повезло старшей сестре Федора Бакулина Зое. Вышла она замуж на целине, уже исчерпавшей все свои возможности, за капитана-москвича Николая Иванова, попавшего под хрущевское сокращение, поселилась в столице, родила двух сыновей. Ох, и радости было в глухой сумской деревушке! Федор сразу после семилетки летом в гости к ней приехал, парубок. Она еще беременной вторым сыном была. Жили они за Курским вокзалом в деревянном двухэтажном доме в коммунальной квартире, в комнате окнами во двор. Хорошая комната на втором этаже. И опять же теплый туалет прямо в доме, и обещали ванную комнату сварганить. Одна из соседок по квартире занимала смежную с кухней каморку, что-то типа чулана с прорубленным в сторону трамвайной линии оконцем. Старая старушенция, ругливая. Зачем, говорит, мне это окно. Шум от него только. Как будто с кухни женский шум не тревожил ее, нервную.
Капитан Иванов порядочный был человек. Он не одобрял тех, кто хотел поскорее ванной обзавестись общей. Иной раз даже ругался с людьми, когда они с отчаяния желали бабушке скорой смерти. Пусть живет, говорил он, зачем желать человеку того, чего себе никто желать не хочет. Он-то и надоумил Федора Бакулина. Не нужны, говорит, тебе никакие комсомольские стройки, наломаешься там, хорошо если женишься удачно. Лучше в армии оставайся. Почему сверхсрочником? Если будешь хорошо служить, начальству приглянешься, просись в военное училище. Анкетные данные у тебя, судя по всему, соответствуют. Подумай об этом. Время у тебя еще есть.
Федор думал об этом еще шесть лет. Три года в ФЗУ и три года в армии, на погранзаставе. И надумал. И потом всю жизнь вспоминал добрым словом своего сродственника, хотя служба ему медом никогда не казалась и легкой не была.
