Вадим меж тем был почти всегда рядом. Кому было поплакаться как не ему? Он гладил Оксану по голове, приговаривая:
– Ну что ты, родная, успокойся. Я же так люблю тебя. Вот увидишь, я сделаю тебя счастливой.
И Оксана решилась:
– Ну давай попробуем, Вадик, может у нас что получится. Я все равно больше не могу так жить. Только прошу, не торопи меня. Мне очень плохо, поверь.
– Что ты, милая. Я же все понимаю, – ответил он.
Вадим сам позвонил Андрею, который находился тогда на одной из норвежских морских платформ, и пригласил его на свадьбу, которую назначили через три месяца. Когда он сообщил об этом своей невесте, Оксана разволновалась, но виду не подала и спросила Вадима:
– И что он ответил?
– Да ничего, поздравил и поблагодарил за приглашение.
– И что же на свадьбе обещал быть?
– Сказал, что постарается. Но ты же знаешь его график. Вряд ли он будет. Скорее пообещал из приличия.
– Ну и пусть, – ответила раздосадованная Оксана.
– Что пусть?
– Да ничего. Давай готовиться к свадьбе скорее.
– Ну конечно...
* * *
Оксана вновь и вновь вспоминала этот день, когда фактически дала согласие Вадиму, и никак не могла найти покоя. «Ну что же я делаю? – повторяла она, – я же в постель не смогу с ним лечь, мне неприятны его прикосновения». Потом Оксана в очередной раз себя успокаивала тем, что еще есть время все отменить.
Но сейчас, когда не было рядом ни Вадима, ни Андрея, она чувствовала необъяснимую тревогу. Может быть это следствие бесконечных грустных мыслей, порожденных той безвыходной ситуацией, в которую она сама себя поставила? Да, вполне вероятно, но все же что-то было не так. Определенно происходило что-то серьезное. И именно в этот момент.
* * *
– Барков, что там случилось? – крикнул в эфир Андрей сразу после мощного взрыва, сотрясшего платформу.
Радиосвязь молчала. Хладнокровие покинуло Андрея, державшего до этого, как ему казалось, ситуацию под контролем. Он попросту растерялся и на миг стал похож на Малинина, которого он сам застал в такой же растерянности всего-то около часа назад. Не зная обстановки, Андрей не мог принять никакого решения.
– Барков, отвечай!
Ответа не было. Напряжение возрастало. Андрей попытался что-нибудь увидеть в иллюминатор, но с этой позиции не было видно горящего блока.
– Максимов, ты где? – послал Андрей вопрос в эфир. – Тебе не видно, что там произошло?
И Максимов тоже молчал. Холодный пот «прошиб» Андрея: «Почему молчит Максимов? Он же в воздухе, и взрыв не должен его никак достать». Но эфир был безмолвным лишь мгновение, которое показалось Андрею бесконечно долгим.
