Конечно же, Виктор не дождался Петра ни через два часа, ни в шесть, ни в восемь вечера. Как же мог этот подлец еще раз до своего отъезда не поиздеваться над несчастной, ничего не подозревающей девочкой?
Петр заехал к Зайнап, не купив в этот раз ни конфет для матери, ни гостинца для Зайнап. Он принес бутылку коньяку, попросил закуску, предложил Зайнап выпить с ним.
– Зачем мне пить? У меня потом голова будет болеть.
– Значит, пить буду один.
И пил рюмку за рюмкой, захмелел, взял Зайнап за руку и сказал:
– Я тебе скажу сегодня что-то важное и для тебя, и для меня. Хочешь знать, что?
– Говори, если это важно.
– Скажу. Только, Змейка, станцуй мне так, как ты умеешь. Разденься и станцуй, я тебя очень прошу!
– Ну что ты придумал, Петр? Тебя не было больше недели, теперь ты играешь в какие-то тайны и просишь, бог знает о чем! Не буду я раздеваться и танцевать не буду.
– Будешь! Если я сказал танцевать – танцуй! Сказал раздеваться – раздевайся!
Он швырнул Зайнап на кровать, стал стаскивать с нее одежду. Злоба перекосила его лицо, он был сильным, огромным и совершенно озверевшим. От ужаса и страха, что мать вмешается, она перестала сопротивляться:
– Не рви одежду! Я сама разденусь и станцую. Но это будет в последний раз, уходи навсегда!
– Все снимай! Голенькая танцуй!
В нем уже поднималось неукротимое желание овладеть девочкой, но звериная злоба самца, у которого отнимают самку, сдерживала его. Ему хотелось на прощание ее окончательно растоптать и унизить, чтобы она никогда не смогла забыть его безграничную власть над нею.
Он стал отхлопывать ритм; девочка, заливаясь слезами обиды, стыда и бессилия, стала двигаться, как в тумане, а он раскалялся все больше и больше.
Вдруг раздался стук в дверь, потом стук стал громче и настойчивее. Зайнап спешно натягивала халатик, пытаясь застегнуть его, но пуговицы никак не попадали в петли; растрепанная и заплаканная, она бросилась к двери:
– Кто?
– Кто там? – встревоженным эхом повторила мать из своей комнаты.
– Откройте, это Виктор. Мне срочно нужен Петр.
Зайнап, застегиваясь и поправляя волосы, открыла дверь, позвала:
– Петр, к тебе Виктор пришел. Спасибо, что ты пришел, уведи его, – со слезами на глазах попросила девочка.
Петр, увидев Виктора, ухмыльнулся:
– Что ж не дал мне на прощанье полакомиться? Ах, слово я тебе давал? Так оно ж нигде не записано! Змейка, уезжаю я завтра. Навсегда. Зашел к тебе попрощаться, а вот друг не велит. Ладно, будь здорова. Меня можешь забыть. Забудешь? Нет, не забудешь, горяченькая моя!
