Кстати, теперь обе наши ячейки общества разделились по высоте положения. Пока я отсутствовал, у Маши родился малыш, которого после долгих споров, выбирая между Кимом и Виленом, назвали Володей. Традиционно, но всё равно в честь вождя пролетариата. Полина, оценив создавшуюся ситуацию, переселила молодую мать наверх в избу, оставив Петра куковать в полуподвале. Как только я заявился, под предлогом соблюдения приличий, мне сразу однозначно указали на минус первый этаж, и разделение дома по половому признаку окончательно закрепилось.
Сегодня с утра, Маша пошла провожать Полину до библиотеки, Петю-младшего до детсада, заодно и самой немного развеяться, покормив и оставив на меня беспокойного младенца. Нянька из меня сейчас, конечно, так себе, но дети в этом возрасте, слава Богу, только едят и спят.
— Семён! Семён!!! — Милова начала голосить ещё в начале проулка, а когда добежала до ворот, уже вся улица была в курсе происходящего, — Заводи свою таратайку, у Полины схватки начались!
Вот те раз! Не то, чтобы это было неожиданностью, но как-то некстати. Но делать нечего, пусть мне Власик ещё пять суток накинет — неважно, но жену в роддом я отвезу. Хоть раз. Первый случай я пропустил, а третьего, при такой интересной жизни, может и не произойти.
Пока грелся, пока в библиотеку, пока в роддом, там, сям, вернулся домой — час дня. Не то, чтобы я мешкал, но на таком транспорте, да по таким дорогам, здоровый мужик, простите, родить может, не то, что слабая женщина. Переволновался, конечно, сильно. Маша верно сориентировалась в ситуации и кроме картошки с зелёным луком, срезанным прямо из горшка на подоконнике, налила мне, не жалея, стакан крепчайшего самогона, после чего я размяк.
Размяк настолько, что даже не осознал, поначалу, что за шум-трезвон поднялся и, подскочив, метнулся первым делом к плачущему малышу. Молодая мамаша и здесь приняла единственно верное решение, выбежав в сени и, первым делом, устранив причину переполоха.
— Семён, там тебя к телефону зовут, — Маша выглядела и говорила как-то неуверенно.
— Слушаю, Любимов.
— Товарищ Любимов? Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин, — сухо донеслось из чёрной эбонитовой трубки и, после двух секунд тихого потрескивания, в установившейся тишине, зазвучал уже хорошо знакомый голос с едва заметным акцентом.
— Здравствуйте, товарищ Любимов.
— Здравствуйте, товарищ Сталин.
— Товарищ Любимов, скажите, пожалуйста, моторы, которые строятся на заводе ЗИЛ, могут работать на бензине? — после слова "ЗИЛ" вождь сделал довольно долгую паузу, выделив интонацией саму суть вопроса, которая заключалась именно в "бэнзине".
