— Шутник, — с ненавистью процедил человек с золотой цепью.
Арбатов вздохнул. Но глаза у него сделались недобрые, и я не сомневалась, что если когда-нибудь он сможет припомнить Ласточкину его обхождение, то непременно это сделает.
— Елизавета Владимировна, — обратился он ко мне, — будьте так добры, образумьте, пожалуйста, вашего напарника. Нам ни к чему ссориться, уверяю вас. В этом деле у нас общие интересы.
— С этого и надо было начинать, — сухо сказал Паша. — Ты хочешь стрясти с Парамоновой оставшуюся часть долга. Значит, это ты пугал ее адом и всякой чепухой?
— Чего? — изумленно спросил Арбатов.
— Это ты угрожал ей, верно?
Арбатов поступил так: он откинулся на спинку стула и задумчиво уставился на Ласточкина. Лопоухий поглядел на зубочистку, которой он ковырял в зубах, и спрятал ее в карман. Где-то в коридоре хлопнула дверь, застучали женские каблучки — и стихли. Следует отдать Арбатову должное: паузу он умел держать не хуже Алисы Лазаревой, а может, даже и лучше.
— Если бы я хотел ей угрожать, — промолвил он наконец, потирая мочку уха, — она бы никогда к тебе не пришла — это раз. И два: я бы давно уже получил свой долг.
— Да?
— Да. И вообще, капитан, ты меня с кем-то путаешь. Ничего нет проще, чем прижать слабую женщину, — тут он опять зачем-то посмотрел на меня, — но я этим не занимаюсь. Даже ради денег. Хотя как раз с Парамоновой, может быть, и следовало так поступить.
— Почему?
— Потому что ее муж жив. И она наверняка знает, где он скрывается.
— Любопытно, — сказал Ласточкин, буравя собеседника взглядом. — А что вообще тебе известно о Парамонове? Что он был за тип и почему так нелепо умер?
— Он не умер, — холодно ответил Арбатов. — Он наделал долгов на много миллионов баксов, а потом — бабах! — исчез. В то утро он ехал куда-то по делам, и его лимузин взлетел на воздух. Все четверо человек, которые находились в машине, погибли.
— А кто именно находился в машине? — спросил Павел, который слушал Арбатова все внимательнее и внимательнее.
— Двое охранников, шофер и сам Владислав Парамонов. По крайней мере, так считает следствие.
— От самого Парамонова что-нибудь осталось?
— Что-нибудь, — отозвался Арбатов с тонкой усмешкой.
— Ясно. Можно откровенный вопрос? Скажи, это случаем не ты его?..
— А какой смысл?
— Ну мало ли какой. Припугнуть других должников, к примеру.
— Нет, — как бы с сожалением промолвил Арбатов, — это не я.
— Уверен? — саркастически осведомился Ласточкин.
— До чего же у вас невозможный напарник, Елизавета Владимировна… Да, уверен. Доволен?
