Ласточкин, очень бледный (он тоже упал), поднялся с асфальта, утирая рукавом губы. Я подошла поближе, не веря своим глазам, а сигнализации все продолжали выть. Водитель на дороге в обалдении высунул голову из салона и вертел ею во все стороны.
Возле нашего автомобиля в месиве битого стекла и каких-то погнутых окровавленных железок лежит грузное женское тело. Похоже, падая, она зацепила нашу машину, но в тот момент я думаю вовсе не об этом. Если бы я осталась стоять на месте и если бы Ласточкин не отшвырнул меня в сторону в последний момент…
Рука болит адски, но я усилием воли заставляю себя забыть о ней.
— Паша! Ты цел? Паша!
— Я ничего. Ты-то как?
У меня дрожат губы. Ласточкин оборачивается к телу, распластанному на тротуаре. Сорок пять лет? Пятьдесят? Глаза широко раскрыты, из угла рта зигзагом сбегает струйка крови. Я нагибаюсь, трогаю руку, ищу пульс.
— «Скорую» сюда, — хрипит Ласточкин и берется за сотовый.
— Похоже, она мертва, — бормочу я. Пульса нет.
— Девятый этаж, — хрипло выдыхает капитан.
— Ты видел, откуда она упала?
— Нет. Я видел, как она летела. На девятом этаже открытое окно, на других нет.
— Думаешь, это самоубийство?
Паша пожимает плечами:
— Не знаю, Лиза. Вообще-то, это не наш уже район. Пусть этим делом местные занимаются.
Он прав: наш район начинается на другой стороне улицы. И, честно говоря, сейчас я даже рада этому.
* * *
Полиция прибывает через двенадцать минут, «Скорая» — через сорок, но она уже никому не нужна. Капитан Колесников, молодой, с седыми нитями в русых волосах, немного заикающийся при разговоре, давний и хороший знакомый Ласточкина. Краем уха я слышала, что возле какого-то банка в свое время был взрыв и именно после него Колесников стал таким.
— Похоже, со свидетелями мне повезло, — говорит он с мягкой извиняющейся улыбкой. — Девятый этаж, говоришь?
Он подходит к телу, но, увидев лицо, отшатывается как ужаленный:
— О ч-черт!
— В чем дело? — спрашивает Ласточкин.
На лицо самого Колесникова жалко смотреть.
— Это же Агриппина… Целительница, ворожея, ясновидящая и всякое такое…
Всё, вечерние новости получили свой горячий сюжет. Желтые журналисты, точите перья: знаменитая Агриппина покончила жизнь самоубийством! Броские заголовки, версии — одна заковыристей другой. Не сглазил ли ее маг-соперник? Не соблазнил ли известный летун Карлсон, живущий на крыше?
Что-то сегодня я слишком злая, в самом деле. Да и с чего вообще ей было кончать с собой?
Похоже, та же мысль приходит и в голову Колесникову:
