— Я об этом не думаю! - повернулась ко мне одним глазом, как грач, красивая женщина.
— Это, конечно, для психолога весьма профессиональный ответ?! - съязвил я. - Я спросил вас о намерениях и действиях, а не о мыслях.
— Я ее не дразню. - Снова совсем уж непрофессионально резко отрезала белолицая женщина в плотно обтягивающих лобок и мощные бедра алых лосинах.
— А вы, хотите волновать? - Осведомился я у другой, ищущей всеобщего внимания участницы, сидящей во втором кругу, слева от Тамары Викторовны.
— Глупость какая! Я вообще никого не волную. - Возразила ничего не понявшая кокетка.
— Тамара Викторовна, вам приятно переживаемое волнение?
— Физически приятно.
— А почему вы хотели бы' с ним бороться?
— Но это же противоестественно.
— Что - это!
— Женщине волноваться по поводу женщины!
— Не уверен. Но почему вы тогда «не боретесь» с волнением?
— Я уже давно от вас, а теперь и по себе, знаю, что от борьбы волнение, как и всякое чувство, усиливается. Вы же сами писали о «реакции на реакцию» в «Активной депрессии».[13] А кроме того, я же не обязана это влечение осуществлять. Оно мне ничем не опасно. Я и не борюсь.
— Но мне показалось, что вы не только на неосторожных со своей женственностью женщин сердитесь, но и на Олега Евгеньевича?
— Я на обоих мужчин сержусь!
— Почему?
— Я же, правда, шла в этот круг почему-то, как на праздник. Как в детстве - в гости. Все верно заметили, что я чувствовала здесь себя, как девочка перед спектаклем: когда будет сказка! И мне, в самом деле, хорошо с этими мужчинами.
А они вдруг чем-то занялись. Не знаю... И про меня забыли! Мной не заняты. Бросили просто. Как нет меня. Зачем же звали?
— А что потом?
— Мне стало скучно. Потом обидно. А потом я заметила эти красные штаны на ее бедрах. И это меня отвлекло. А потом стало неловко, как будто нельзя. И я отвернулась, себя проверить. Но показалось, что и другая женщина меня тоже беспокоит. А это не должно быть, и стыдно, наверно. В это время вы и спросили...
У меня мелькнула любопытная догадка о «запретных влечениях» по-девичьи открытой женщины, и я попросил мужчин выйти из круга Тамары Викторовны. А когда те удалились, и «гроза нравственности» осталась в окружении волновавших ее кокеток одна, спросил:
— Что вы испытываете к этим женщинам сейчас?
— Ничего, - с извиняющейся улыбкой и плечиком к щеке удивленно ответила застенчивая женщина.
— Как так?
— Мне теперь не хватает этих мужчин, с которыми мы сидели втроем... Они вместе, и я с ними.
