В случае экстренной надобности Алексеев имел право доклада Верховному главнокомандующему в любое время. Но таких случаев было всего два. Один из них описывает в своих мемуарах А.А. Носков: «19 сентября (1915 года. — В. Б.) утром шел обычный доклад генерала Алексеева царю, когда пришло первое сообщение из Минска о появлении отрядов германской кавалерии на севере Борисова (на восток от Минска), то есть в тылу командования Западного фронта. Эта телеграмма, ввиду ее важности, была показана генералу Алексееву в момент, когда царь уже покинул рабочий кабинет. Царь, который уже спустился на несколько пролетов по лестнице, повернул голову и, заметив, что Алексеев продолжает изучать телеграмму, немедленно возвратился и там, возле дверей кабинета, Алексеев показал царю текст телеграммы.
“Михаил Васильевич! Покажите мне это на карте!” — сказал царь, входя вновь в свой кабинет, где он и Алексеев пробыли еще около двадцати минут.
Царь вышел из кабинета заметно потрясенный, так как, вопреки обыкновению, он говорил громко и на ходу… Вечером того же дня царь вызвал во дворец генерала Алексеева, чтобы изучить ситуацию. Алексеев был вынужден огорчить царя еще более грозным известием: отряд германской кавалерии, силы которого были пока неизвестны, занял Борисов и перерезал железнодорожный путь возле этого города. В то же время сообщили, что германский цеппелин летал над железной дорогой Барановичи — Минск. Царь, давая соответствующие указания, проявил хладнокровие, не выказав внешне никакого беспокойства». Прорыв германской кавалерии был успешно ликвидирован.
Но, повторимся, такие случаи все же были из ряда вон выходящими. Обычно все экстренные распоряжения Алексеев отдавал самостоятельно и лишь потом докладывал о них императору. Такой порядок был введен именно при Николае II — в бытность Верховным великого князя Николая Николаевича любое распоряжение утверждалось им лично.
Сохранились многочисленные воспоминания современников, свидетельствующие о том, какой колоссальный объем работы был возложен на М.В. Алексеева. «Алексеев работает неутомимо, лишая себя всякого отдыха, — вспоминал подполковник М.К. Лемке. — Быстро он ест, еще быстрее, если можно так выразиться, спит и затем всегда спешит в свой незатейливый кабинет, где уже не торопясь, с полным поражающим всех вниманием слушает доклады или сам работает для доклада. Никакие мелочи не в состоянии отвлечь его от главной нити дела. Он хорошо понимает и по опыту знает, что армии ждут от штаба не только регистрации событий настоящего дня, но и возможного направления событий дня завтрашнего.
