. У Константина более блеску в глазах и глаза красивее, но у Александра черты лица совершенно правильные; у него придворные располагающие манеры: и он разговорчивее брата в обществе. Жаль только, что при этой необыкновенной любезности есть какая-то лень и вялость в его манере… Братья чрезвычайно привязаны друг к другу и постоянно вместе. Константин имеет больше характера и от того владеет совершенно старшим братом, что не мешает однако же взаимному их доверию»
>{110}, — писала герцогиня 20 октября 1795 года.
Лагарповы уроки сказывались не только в образованности Константина Павловича, но и в демократизме его убеждений. Герцогиня с умилением сообщала мужу о том, с каким презрением говорил Константин о льстивых придворных, гоняющихся за милостями высших особ, о том, как однажды за ужином великий князь отказался от услуг пажа, пожелавшего служить ему за столом. «Прошу вас, сударь, не беспокоиться, мне неприятно думать, что дворянин, который будет мне после товарищем, стоит у меня за стулом. Не правда ли, мы будем служить вместе?»
Не исключено, впрочем, что на великого князя повлияли не одни наставления Лагарпа, но и жизнь в Гатчине, где нравы также отличались демократизмом. «Константин гуляет каждое утро по городу в сопровождении одного только офицера, без служителя, ходит между народом, вступает в разговоры, и когда замечает какие-нибудь беспорядки, тотчас сообщает императрице, — продолжала восхищаться будущим зятем герцогиня. — Сама она мне об этом рассказывала, заметив при том: иногда он обманывается, и мы с ним беседуем по крайней мере час каждое утро»>{111}.
Любопытно, что и народ воспринимал Константина похоже, то есть, очевидно, так, как обстояло дело, — в Москве носились слухи, почти буквально воспроизводящие слова и истории герцогини. Герцогиня по обязанности, народ же по зову сердца избрал в любимцы именно прямодушного, веселого Константина, предпочтя его вяловатому и предусмотрительному старшему брату. Зимой 1795/96 года, во время сватовства и женитьбы Константина, народный интерес и любовь к нему обострились до предела.
Слухи
«Вся Москва наслушана была анекдотами и слухами о великом князе Константине Павловиче. Говорили, что он от часу более вскидывал о себе так называемых штучек: везде ходил, переодевшись в простое платье; везде все расспрашивал и выведывал и о всех беспорядках доносил государыне; и что многие бедные тем воспользовались; и что народ его отменно полюбил; и молва начинала носиться, что в нем не умирал Петр и что он будет точный он во всем»
