Вот на ней показался конь. Пар клубами валил от него. Он мчался, задрав голову и вскидывая задом. Отчаянное ржание огласило окрестности. Всадник пытался обернуться, но ему не давал сделать этого огромный пятнистый барс, который, упершись задними лапами в круп коня, схватил передними всадника и зубами впился ему в плечо. Хвост хищника, извиваясь, словно змея, хлестал коня по бокам, отчего испуганное животное неслось, не разбирая дороги. Сзади мчались еще трое всадников с натянутыми луками, которые они, однако, не пускали в ход, вероятно, из опасения попасть в товарища. Гюйлухой натянул лук. Стрела, со свистом прорезав воздух, впилась в спину зверя. Барс кубарем слетел с коня, но, падая, стал на лапы. Оглашая окрестности ревом, в котором боль смешивалась с яростью, он оскалил клыки и сжался в комок, готовясь метнуться навстречу всадникам. Но те налетели вихрем, взвились клевцы, и удары обрушились на хищника.
Когда покончили со зверем, люди помогли раненому товарищу сойти с коня и взглянули наверх. Рядом с выступом скалы стояли Гюйлухой и Алакет. Неизвестные направились к ним. По светлым глазам и носам с орлиным изгибом Алакет сразу узнал в них динлинов.
— Мир и счастье тебе, воин! — сказал, подходя к ухуаньцу коренастый, с окладистой рыжей бородой мужчина. — Ты спас нашего сородича от неминуемой гибели, и хотя не сказал слов «во имя духа охоты», но добыча по праву принадлежит тебе.
— Мир вам, друзья! — ответил Гюйлухой. — Мой дед и отец учили не брать выкупа ни за жизнь друга, ни за жизнь врага. Я сделал то, что должен был сделать!
— Достойный ответ! — с уважением взглянул на него бородач. — Но скажите, воины, из какого вы рода и племени и куда держите путь?
— Я — ухуанец, — смело глядя в глаза динлину, сказал Гюйлухой. — Воля богов много лет бросала меня из одного конца света в другой. Но теперь я держу путь на родину, чтобы бороться с нашими врагами — хуннами.
— А ты, юноша? — обернулся рыжебородый к Алакету.
— Я иду в землю кыргызов, чтобы тоже биться с хуннами, но на первый твой вопрос, почтенный отец, позволь мне не ответить.
— Мы не будем выпытывать у тебя того, что ты не хочешь сказать, — нахмурился собеседник Алакета. — Но напрасно ты таишься от людей, которые хотят тебе только добра.
— Не по своей воле покинул я родной дом, — опустил голову Алакет, — но каким бы ни был мой проступок, я смою его со своей души кровью хуннов.
— Мы не знаем, какой проступок ты совершил, — возразил рыжебородый, — но твой друг спас нашего сородича. Оба вы идете на славное дело, для которого и мы куем оружие. Братья! — он повысил голос. — В знак нашей дружбы не откажитесь почтить гостеприимство рода Орла!
