— Нет, Мингюль, — грустно усмехнувшись, проговорил Алакет. — По воле владыки неба жена должна и в мире духов быть вместе с мужем. Мы должны соединить свою судьбу здесь.
— Но как мы поедем? Ты весь изранен.
— Не бойся, Мингюль. Раны мои не опасны. Их скоро исцелят степные травы, свежий воздух и твоя любовь.
На десятый день пути стало ясно, что беглецы достаточно запутали след и за ними нет погони. Они сидели у костра под развесистым кедром. Алакет вытачивал из кости наконечники стрел, а Мингюль, ловко орудуя тонким бронзовым шилом, которое носит при себе каждая динлинская женщина, готовила из шкур двух недавно убитых волков одежду на долгий путь. Лицо ее задумчиво и печально.
— Звездочка моя, какая черная туча закрыла от меня твой свет? — сказал Алакет, прижимаясь щекой к нежной теплой шее Мингюль. — Ты опять вспомнила дом своего отца? Не горюй. Пройдет три зимы, и старший из твоих братьев сравняется со мной. Тогда он будет надежной опорой семьи.
— Я думала не только об этом, — грустно ответила Мингюль. — Я думала и о том, что сегодня все племена и роды динлинов забывают на время старые распри и поднимаются против ига злобного хуннского кагана, нашего извечного врага! И в такие дни мы сами заставили род и племя отшатнуться от нас! Сами обрекли себя на одиночество… Алакет! — она быстро повернулась к юноше. — Поедем на запад, к Белым горам, или на восток, к Меч-морю. Там живут люди одной с нами крови! Тогда мы сможем принять участие в борьбе с хуннами.
— Ты угадываешь мои мысли, — опустил голову Алакет. — Я сам часто думаю об этом, но… Ведь на западе бои с хуннами ограничатся отдельными стычками, а может быть, и того не будет. Восток… Динлины, что живут у Меч-моря, держат руку хуннов. Там немало крепостей, где сидят полководцы кагана. Судьба войны решится между истоками Великой реки и ставкой Ойхана. Что же нам делать? — продолжал размышлять вслух Алакет. — Отправиться к исседонам? Страна исседонов далека, и, кроме того, доходили слухи, что исседоны окончательно разгромлены хуннами и оправятся не скоро… Вот если пробраться в Ухуань или в земли сяньбийцев?[25]
— Но ведь путь туда лежит через владения хуннов! И разве забыл ты, сколько ухуаньцев живет рабами в нашей земле? Нет, Ухуань и Сяньби встретят динлина как врага едва ли не злейшего, чем хунн!
Алакет молчал.
— Давай отложим размышления до утра, — предложила Мингюль.
Наступило утро. Сквозь сон Алакет почувствовал, что его трясут за плечо. Он открыл глаза, увидел над головой изогнувшиеся в фантастическом полете кедровые лапы, пламенеющий вдали гребень гор и склонившееся над ним с улыбкой лицо Мингюль:
