Между работающими прохаживались угрюмые динлины с ременными плетками и палками в руках. Вокруг площадки и на горе виднелось несколько силуэтов конных и пеших вооруженных стражников. На ближайшем к реке краю площадки догорал большой костер. Красные поленья с треском рассыпались на куски мелкого угля. Каменистая порода в нескольких местах треснула от нестерпимого жара.
— Довольно! — крикнул подъехавший на коне к костру Идат из рода Оленя. — Вырубайте плиту, дети шакала! Брат, — повернулся он к надсмотрщику, — не жалей палок!
Надсмотрщик криво усмехнулся. К щели подошли пять человек в оковах. Каждый держал большой каменный клин, напоминавший формой грушу. Орудия вставлены узкими концами в щель. Люди поддерживают их руками. Напротив стали пять человек с деревянными молотами.
— Эй, нерадивые рабы! — крикнул надсмотрщик. — Начинайте, да трудитесь хорошенько, не то каждый второй из вас оставит свой мозг на этих глыбах!
Молоты поднялись над головами и опустились на клинья. От страшных ударов загудела земля.
— Почтенный, — в перерыве между двумя ударами спросил пожилого молотобойца черноглазый юноша, поддерживающий клин, — из какой ты земли?
— Ухуань, — ответил молотобоец.
Глаза юноши радостно сверкнули:
— Это родина моего отца и моей матери! Давно ли ты оттуда, отец?
— Двадцать лет… — молотобоец тяжело вздохнул и затем с размаху опустил молот на клин. — Тогда, продолжал он, — мы двинулись в поход против хуннов. Мы разбили несколько орд и дошли почти до самой ставки кагана. Тот с главной ордой отошел на север, а мы, разгневанные долголетним угнетением, разрыли могилы прежних каганов, выбросили их кости на позор и поругание степным зверям и птицам и, нагруженные богатой добычей, вернулись домой…
Вдруг молотобоец охнул и чуть не выронил молот на голову юноше, который едва успел отскочить в сторону. Между тем разъяренный надсмотрщик занес палку для вторичного удара:
— Я вас научу болтать, отродье болотной черепахи, — прошипел динлин, отходя к другому краю плиты.
Ухуаньцы проводили его ненавидящими взглядами.
— Так вот, сын мой, — вполголоса продолжал молотобоец, когда надсмотрщик повернулся к ним спиной, — пока мы праздновали победу, каган собрал несметные полчища и обрушился на нас. Много славных ухуаньских воинов полегло в боях, но немало пало и врагов наших. Тяжело раненный, я попал в плен к хуннскому лули-князю. Меня заставили доить коров и овец. Хунны ослепляют своих рабов, доящих скот, чтобы не сбежали. Но я притворился потерявшим зрение от тяжких ран и этим спас себя. Я много лет ждал удобной минуты для бегства.
