— Ужас! — качнув головой и болезненно сведя брови, вздохнул Антон. — Ужас! И все из-за этих охотников.
— Я бы их, гадов расстрелял тогда на месте!.. Но от костра отлетели далеко, вокруг чернота. Завернулись мы с Костей в одеяла и улеглись. А утром разобрались. Оказалось, что последний раз под нами не кусты шуршали, а ветки деревьев, и если бы снизились еще метра на полтора, то и сели бы. А мы — в сторону, и как раз на дерево… Обломки винтов валялись тут же. Собрали мы в рюкзак свои тряпки, а куда идти, не знаем. Лес, лес без просвета. И заблудились бы, может, и подохли бы с голода, если бы не собачий лай. Опять вдруг: гав-гав. Вот тут-то мы обрадовались ему. Это были те же охотники. Наврали им всякой всячины, пришли в деревню, ну, а там… Через день мы были в детдоме. Нас, понятно, уже искали, давай расспрашивать, где и как. Мы с Костей молчим, как покойники. Директор разорался! Отправили нас в трудколонию. Костя и сейчас там, а меня тетка в Братск взяла. Так что вот…
Гошка вздохнул и отсутствующим взглядом уставился в траву.
— Наверно, он до сих пор в лесу лежит, — печально сказал Антон.
— Да-а, гниет и ржавеет. Наткнутся ученые — о! скажут, опять кто-то с Марса прилетел. Они любят порассуждать о всяких этих… марсианах, лунатиках.
— Значит, за десять дней его можно построить?
— Конечно. Ну, самое большое — за две недели. Ты давай мне шестерню, а остальное — будь спокоен. Главное — редуктор собрать.
— Шестерня будет.
— Вот такой разговор мне нравится.
— Неужели мы поднимемся в воздух?
— Только трубы под нами замелькают.
Антон рассмеялся, но затем вдруг осекся, привстал на колени и спросил:
— Слушай, Гош, а зачем ждать шестерню?
— А мы и не будем ждать. Найдем местечко где-нибудь в тайге, чтоб ни один дядя Митя не пронюхал, и начнем. Я все вон к той балке приглядываюсь.
— Так пошли.
— Прямо сейчас?.. Слушай, ты мне нравишься. — Гошка поднялся, хлопнул кепкой по ладони. — Я заскочу домой, скину робу и умоюсь. А ты через полчаса выходи на линию. Хоп?
— Хоп!
— Слушай, Антон, зови меня Салабоном. Я сразу пацанов вспоминаю, как мы жили да поживали.
— Пожалуйста — Салабон… Как мудрец какой-то.
— А как же!.. У тебя ведь тоже небось прозвище есть. Давай и я тебя буду шпарить по прозвищу.
— Нет, мое не надо.
— Как хочешь. Ну хоп! Значит, договорились — на линии… Через пятнадцать дней мы взовьемся над Братском. — Гошка подмигнул и рукой изобразил штопор.
Где-то грохнул взрыв. Эхом отозвалось за забором кудахтанье курицы. Антон стоял посреди двора, расставив ноги, и, не моргая, с замершей улыбкой смотрел на ворота, за которыми скрылся Салабон.
