— Если бы ты не крикнул, все было бы нормально, — оправдывался Антон. — А здорово он понесся.
— Видела фокус? — спросил Леонид у Светы.
— Я думала, вы все повалите и прямо на улицу выскочите.
— Это еще Антон не разошелся. А разойдется — выскочит и даже по небу порхнет.
— Не порхну, не беспокойтесь… У-у, тут больше ста пятидесяти килограммов. Тут полтонны. — Леонид лишь поддерживал мотоцикл, а толкал его Антон. Он запыхался, однако сейчас же прыгнул в седло, едва они допятились до стоянки. — Спорим, что через два дня я буду гонщиком!.. Садись!
— ¡Adelante mi chico![3] — крикнул Леонид.
Глава седьмая, в которой Гошка превращается в Салабона
Антон ждал Гошку.
Езда на мотоцикле так его разжарила, что он окатил себя ведром воды и теперь сидел в одних трусах на штабеле. Рядом подсыхала одежда.
Антон думал о вертолете. Гошка вроде не шутил, но слишком все это странно…
Солнце припекало спину. И это тепло, и усталость, и запах смолы, исходивший из бревен, — все было приятно. И приятно было видеть шапку тугих синих туч за далекими холмами, словно там диковинное тесто лезло через край; и тонкая струя дыма приятно поднималась из тайга, там кто-то развел костер; и дома, уходящие вниз, стояли, казалось, так тесно, что по ним, как по ступенькам, можно было сбежать к железнодорожной насыпи, откуда слышались мальчишеские крики.
Раздался свист. Над забором торчала Гошкина грязная физиономия.
— Леонида Николаевича нету? — хрипло спросил он.
— Нету. Проходи. — Антон спрыгнул со штабеля.
Гошка не спеша, с оглядкой пересек двор и подмигнул по-свойски.
— Привет.
Антон пожал протянутую руку коротко и крепко, с некоторым волнением — до сих пор он обходился с друзьями без рукопожатий, а Гошка так легко и просто перешагнул через это.
— А где Леонид Николаевич?
— Ушел на перевязку и к Томе.
— Давно?
— Да что ты его боишься? Думаешь, он мне запрещает друзей заводить?
— Смотря каких… Ну, говорил о шестерне?
— Нет еще, все как-то…
— Не веришь… А я вчера последний подшипник для пинта достал. — Гошка снова оглядел двор. — У вас тут прилично… Значит, не веришь? Тогда слушай, неверушка, так и быть, расскажу, как я летал с печки на полати… — Ребята уселись на траву перед бревнами. Гошка обхватил колени. — Вся эта заваруха началась в детдоме, на Украине. Я ведь детдомовский. Слышал, как меня тот чмырь разрисованный обзывал?
— Слышал. Значит, ты сирота?
— Нет.
— Почему же — детдом?
— Потому что нет ни отца, ни матери.
— Значит, сирота.
