Еще я много писал о тех, кто сознательно выбирал смерть, причем это был именно свободный выбор. Про четырех неизвестных танкистов, два дня сдерживавших наступление целой немецкой дивизии в июне 1941 г. под городком Расейняй в Литве. Про моряков лесовоза «Ижора» (гражданских моряков!), не сдавшихся линкору «Тирпиц» и ценой своих жизней спасших два союзных конвоя. Про отряд боевых кораблей под командованием адмирала Маньковского и про тральщик «Китобой» под командованием лейтенанта Ферсмана, готовых сражаться с многократно превосходящим противником исключительно за честь Андреевского флага и умереть за нее (в обоих случаях это было даже не на войне). Про бриг «Меркурий», принявший бой с двумя линейными кораблями турок и выигравший это невероятное сражение (в данной ситуации, как это нередко бывает, добровольный выбор смерти помог выжить тем, кто сделал такой выбор).
Для журнала «Русская жизнь», будучи сам русским, я писал про русские подвиги. Хотя можно было писать и про иностранные. Даже если взять только Вторую мировую. Можно было написать про подвиг Мальты, два с половиной года просидевшей в жесткой блокаде, под беспощадными немецкими бомбардировками, но так и не сдавшейся. Про подвиг английского эсминца «Глоууорм», 8 апреля 1940 г. принявшего заведомо безнадежный бой против немецкой эскадры, включавшей тяжелый крейсер и четыре эсминца, и перед гибелью таранившего вражеский крейсер. Про исключительный героизм американских летчиков и техников аэродрома Гендерсон-филд на острове Гуадалканал, воевавших в тяжелейших природных условиях под непрерывным обстрелом с земли, моря и воздуха на протяжении нескольких месяцев. Или, с противоположной стороны, про подвиг японского летчика Сабуро Сакаи, во время боев за тот же Гуадалканал долетевшего с тяжелым ранением в голову до своего аэродрома (он пролетел над океаном, постоянно теряя сознание, более 600 км!). И даже про своеобразный героизм японских «камикадзе» и «кайтенов».
И еще я писал о наших современниках. О тех наших воинах, кто со второй попытки выиграл чеченскую войну, хотя выиграть ее было невозможно. Этим победителям было, пожалуй, во многом тяжелее, чем воинам Великой Отечественной. В тех хотя бы не плевал собственный тыл, да и не жировал этот тыл в мирной жизни. До сих пор подвиги воевавших в Чечне российских солдат и офицеров ждут своего описания, и не факт, что дождутся. Хотя они победили формально более слабого, но нисколько не менее страшного врага, чем те, кого со все более истерическим надрывом страна как бы чтит 9 мая каждого года.
