Зато бесцельное и бесценное ощущение одинокого домашнего праздника, детского, с ногами в кресле, корпения над пыльным томом энциклопедии Гранат (Капетинги, Меровинги - рай!), - остается однажды и навсегда спасительным воспоминанием, явлением абсолютного счастья в нашей известно чем кончающейся, как говорил классик, жизни.
Но сапожники с прапорщиками никак не уймутся. - Хорошо, - скажут они, - но как насчет искусства всегда побеждать обстоятельства и окружающих? Меланхоличный, самовлюбленный, книжный инфант, как его ни хвалите, по определению неудачлив, жизнь усядется к нему задом, лицом к бойцовому таракану, которого готовили мы, тренируя дитя дихлофосом, чтоб стервец привыкал. Много ли выиграет во взрослом мире тот, кому не мил дихлофос?
Ложь, снова ложь.
Мало того, что ребенок, лишенный обломовщины, ласки и любования, навсегда оказался без ощущения праздника, - он еще и подлинный, злой неудачник. Приученный к жизни, приспособленный к миру человек катастрофически не в состоянии ничего изменить. Идеальный солдат, он воюет с работой, трамваем, соседом, женой и судьбой, только все бесполезно. На реальность нужно уметь наплевать, ее нужно забросить, забыть, презирать, - и тогда она ляжет сама под ногами того, кто не стал подчиняться.
Только те, кто остался в казарме с портянкой, - припомнят нам это, и отомстят. Революция хуже всего тем, что метит в счастливых детей: ее пресловутые «сто тысяч свободных вакансий» - это вовсе не чиновники прежних режимов. Это те, кому отказано в том, чтобы вырасти, кого убили, нагрянув в усадьбу, в детскую, даже в отдельную комнату ветхого дачного дома. Катаевский мальчик из «Вертера» был едва не расстрелян, фейхтвангеровскому дофину Луи Шарлю повезло еще меньше. Но он, кажется, выжил, его подменили в тюрьме, - об этом в последние две сотни лет сочинили столько правдоподобных историй.
К сожалению, все они выдуманы.
Несколько ушлых французских ученых несколько лет назад провели ДНК-экспертизу. Они сличили чудом сохраненное сердце принца Людовика, того самого сироты, что умер в Тампле, - с локоном Марии Антуанетты. Все подтвердилось, ребенок не спасся. Воспитание гражданина сапожника привело мальчика в темноту общей могилы на кладбище Святой Маргариты.
Я возвращался домой из театра и садился готовить уроки. На следующий день меня ожидали еще физкультура и труд. Так и будет всю жизнь? Я захлопнул тетрадки. Прогуляю, уйду, не хочу.
