— Но почему вы так уверены? Откуда вы можете это знать, если никто не побеспокоился проверить версию Ломуа, хотя прошло уже почти шестьдесят лет?
Дюмергу до смерти надоело объяснять и оправдывать позицию городских властей Жизора относительно Роже Ломуа и часовни Святой Екатерины. Пару часов назад коллега в приемной предупредил его: некая Каталина Пенан хотела побеседовать с кем-нибудь о Ломуа и проявила такое упорство, что ей посоветовали прийти попозже и обратиться к нему, Дюмергу. В любом другом случае Дюмерг просто отказался бы принять посетительницу или отделался бы от нее за пять минут, ограничившись набором дежурных фраз, которые он произносил десятки раз. Или попросил бы коллегу продержать настырную особу в приемной до тех пор, пока ей не надоест там сидеть. Но он поступил иначе. Фамилия Пенан в Жизоре была хорошо известна, хотя ее поминали недобрым словом. В маленьких городках ничего не забывается, а тем более обиды. Возможно, речь шла о случайном совпадении (мало ли людей во Франции носят фамилию Пенан!), но что он терял? Дюмерг с радостью убедился, что Каталина приходится внучкой Клоду Пенану, и его радость превратилась едва ли не в ликование, когда он уразумел: молодая женщина понятия не имеет о прошлых подвигах деда в Жизоре. Такие приятные моменты редко выпадают в рутинной и монотонной работе чиновника. Дюмерг предвкушал потеху. Рассчитывая сразить Каталину, он выложил все факты о сотрудничестве ее деда с нацистами, что, насколько он знал, являлось истинной правдой. Правда, он ради пущего драматического эффекта приукрасил историю, преувеличив роль собственного деда. И в первый момент чиновник решил, что достиг своей малопочтенной цели. Но негодная женщина, проклятая внучка гнусного коллаборациониста, быстро оправилась от потрясения и теперь осмеливалась предъявлять претензии. Ему! Такую наглость он не мог стерпеть.
— Вон отсюда! — закричал Дюмерг, раздосадованный и разозленный своим поражением. — И не вздумайте больше сюда приходить!
После ухода Каталины Дюмерг вскочил и яростно захлопнул дверь, оставленную ею открытой.
Каталине следовало посоветоваться с Альбером. Она надеялась, он сможет однозначно сказать, сотрудничал дед с нацистами или нет. Отсрочив ненадолго вынесение окончательного приговора, Каталина почувствовала облегчение. Тяжкое обвинение. Помимо воли вспоминались «лагеря смерти», где нацисты уничтожили миллионы невинных беззащитных людей. Невыносимо осознавать, что дед мог иметь дело с теми, кто совершал страшные, чудовищные преступления, и проводил для них какие-то раскопки в замке Жизор. Последнее, возможно, являлось лишь злобным измышлением, не более. Но трудно отрицать, какая-то доля истины была в том, что ей рассказали.
