Пришлось за бесценок продать это чудовище. О Сером я здесь распространился только потому, что мы в описываемый момент на нем ехали с отцом, а впереди нас ехал попутчик, и мы знали, что Серый от лошади не отстанет, потому мы были в хорошем настроении.
- Папа, что же ты мне не расскажешь, как ты за маму сватался?
- Эх, хватился, сыночек, - эта быль быльем поросла. Умирать пора, родной мой…
- Что это ты, старина? Вот не ожидал я, что и ты умеешь нюни распускать.
Отец засмеялся.
- Перед тобой-то, перед одним моим, чать, можно разок и без пляса пройтись… Сила, брат, покидает, о себе думать начал… От других добра себе захотелось… Да.
Старик помолчал. Потом заулыбался снова.
- А все ж таки и помирать надо смеючись - ведь не бросит же меня Бог наедине после смерти моей - народ-то, чать, и там будет… А сватовство мое к матери было самое простое… Бабы там возле него манеры всякие делали, а я поглядел - невеста против меня ничего плохого не имеет, так что же и мне супротивиться - взяли да и поженились…
- Ну, ты, одер… - прикрикнул отец на лошадь, - от попутчика отстаешь… - Потом тихо мне: - Не лошадь, а оборотень, право слово, - заметь: только начни разговор душевный какой, эта колода серая сразу ход замедляет и уши назад заворачивает… Ну, ты, шпион, батюшка, ходу, ходу…
Глава пятая
ЗЕРНО, УШЕДШЕЕ С ПОЛЕЙ
Главная торговля Хлыновска была хлебная.
В городе было несколько фамилий - заправил по скупке хлеба. Это были, за малым исключением, старообрядческие, плотно сбитые семьи, с молельнями и школами при домах.
В этих школах, под руководством начетчика, молодые члены семей кончали полный курс наук: от "буки-аз-ба" до умения прочесть устав на богослужении. Этих наук им хватало, чтобы ворочать десятками тысяч пудов зерна, иметь собственный транспорт для сплава, с точностью управлять его рейсами и мыслить сложнейшей бухгалтерией копейки, делающей рубли.
Конечно, "буки-аз-ба" и умение читать устав как школа играли малую роль, но начинающаяся за ней практика, она и была настоящей школой.
С одиннадцати-двенадцати лет сынишка входил в дело отца на самое нижнее место. Здесь он начинал понимать причинную цепь торговли. Самое, казалось бы, незначительное поручение, в последовательности шестерен огромной машины, отражалось большим событием наверху, где сотнями людей двигалось зерновое богатство, реками, каналами, озерами, океанами до отдаленнейших голодающих чужеземцев. В шестнадцать лет такой юноша ходил уже приказчиком. Его женили, он обрастал бородой, тучнел и делался правой рукой отца и неотличимым от него по виду.
