– Я не понял, – шепотом пожаловался Уодкинс.
Если бы нервы у Харри не были так взвинчены, возможно, он и оценил бы номер. Но он глядел больше на часы, чем на сцену. К тому же в основе большинства номеров была местная политическая сатира, которую не понимал Харри, но очень ценили зрители. Музыка заиграла громче, мигнули огни, и все артисты вышли на сцену.
Харри и Уодкинс с извинениями протиснулись вперед и направились к двери сбоку от сцены, открытой, как и было условлено. Они оказались в коридоре, полукругом огибающем сцену. Найдя дверь с табличкой «Отто Рехтнагель, клоун», стали ждать. От музыки и аплодисментов содрогались стены, но Уодкинс расслышал слабый писк рации и выудил ее из кармана.
– Уже? – спросил он. – Музыка ведь еще не закончилась. Прием.
Уодкинс вытаращил глаза.
– Что? Повтори. Прием.
Харри понял, что что-то не так.
– Сиди, следи за дверью. Конец связи!
Уодкинс сунул рацию обратно в карман и достал из портупеи пистолет:
– Лебье не видит Рехтнагеля на сцене.
– Может, он просто его не узнал? Они гримируются так, что…
– Свиньи нет на сцене, – повторил Уодкинс, безуспешно дергая дверную ручку. – Черт, Харри, добром это не кончится!
Коридор был узким. Уодкинс прислонился спиной к противоположной стене и стал бить в дверь ногой. С третьего пинка дверь вылетела. Гримерку заполнял белый пар. На полу была вода. И вода и пар шли из приоткрытой двери – очевидно, в душевую. Они встали по сторонам этой двери, Харри достал пистолет и нащупал курок.
– Рехтнагель! – крикнул Уодкинс. – Рехтнагель!
Нет ответа.
– Не нравится мне это, – прошипел он.
Харри это тоже не нравилось: он на своем веку смотрел слишком много детективов и знал, что открытые душевые, из которых никто не отвечает, не сулят ничего хорошего.
Уодкинс указательным пальцем показал на Харри и большим – на душевую. Харри захотелось в ответ показать средний, но спорить не приходилось. Ногой открыв дверь, он шагнул в жару и пар и сразу же насквозь промок. Прямо перед Харри висела занавеска. Не опуская пистолет, Харри рывком отдернул ее.
Пусто.
Закрывая воду, Харри обжег руку и громко выругался по-норвежски. В ботинках хлюпало. Пар рассеивался. Харри осмотрел душевую.
– Никого! – крикнул он.
– А какого черта здесь столько воды?
– Погоди, здесь что-то застряло в сливном отверстии.
Харри сунул руку в воду в поисках пробки и нащупал что-то гладкое и мягкое, застрявшее в стоке. Харри потянул это вверх. Вдруг он почувствовал, что начинает задыхаться. Он сглотнул и постарался вдохнуть, но пар душил его все сильнее.
