Они направились к седловине между холмами. На середине пути Конрад потянул носом:
– Дымом тянет, костром.
Алексей беспокойно завертел головой, втянул носом воздух. Вроде ничего настораживающего. И только через полчаса хода и сам почувствовал запах костра. Наверное, у Конрада от голода обоняние обострилось, нос стал чутким, как у собаки.
Едва они ступили в седловину, навстречу с громким лаем бросились две собаки. Конрад выхватил половецкую саблю, Алексей – нож. Однако с холма раздался громкий окрик, и собаки отбежали.
На холме, на его боковом склоне стоял пастух, сжимая в руке длинную палку-посох. В том, что он именно пастух, сомнений не было, поскольку дальше были видны пасущиеся овцы – целое стадо.
До пастуха далековато, и детали одежды разглядеть было невозможно. Кто он? Друг или враг? Половец или славянин?
Рыцари подошли ближе. Псы смотрели на них злобно, рычали, но не бросались.
Пастух был вполне европейской внешности, одет опрятно, и одежда не половецкая. Но тревога в душе Алексея не исчезла. Может, он раб, в плену у половцев?
Алексей поприветствовал мужчину на греческом языке:
– Добрый день.
– Я не понимаю, что ты сказал, путник, – произнёс пастух, услышав приветствие, – но желаю тебе доброго пути.
Пастух говорил по-русски, но в его речи была странная смесь старославянского и малороссийского языков.
– Ты рус? – с надеждой спросил Алексей.
Пастух кивнул.
– Половцев здесь нет?
Алексей спрашивал его на русском языке и медленно, чтобы его поняли.
– Нет, они на полуденную сторону и за Днепром.
– Чьи это земли?
– А сами вы кто будете? – вопросом на вопрос ответил пастух.
– Мы византийские воины, попали в плен к половцам, бежали. Сейчас идём в Киев.
Пастух выразительно посмотрел на саблю, висящую на ремне Конрада.
– По виду вы не половцы, а сабля у него – половецкая.
– Степняка убили, а оружие забрали. До этого совсем безоружными были.
– А не врёшь? Безоружному убить половца трудно. Да и не видел я, чтобы из половецкого плена бежали. Оттуда только два выхода: либо выкупят, либо дохлым в яму бросят.
– И мы в яме сидели, почти месяц. Не выкупила нас империя, вот и сбежали.
– И пешком столько прошли? – Пастух продолжал сомневаться в его словах.
– Что ты допрос устроил, как в пыточной избе? Дал бы хоть по куску хлеба, на ногах еле стоим.
– Это можно.
Пастух достал из плечевой сумы полкаравая хлеба и разломил его на три части. Одну часть убрал в сумку, а две другие протянул беглецам.
Рыцари уселись на траву. Собаки жадно смотрели на хлеб.
