О словах или мелодии не было и речи. Он поднялся на необычайно высокую ноту, а потом опустился до отчаянного стона, словно ветер в пустой трубе или орган, в котором внезапно прервалась подача воздуха. Это был действительно ужасный звук, и Андерсон почувствовал, что если бы он был не один, то сбежал бы в поисках укрытия и общества в номер, занимаемый каким-нибудь коммивояжером.
Хозяин сидел с раскрытым ртом.
— Ничего не понимаю, — наконец выговорил он, утирая пот со лба. — Это ужасно. Один раз я слышал нечто подобное, но решил, что это была кошка.
— Он что, с ума сошел? — сказал Андерсон.
— Наверняка, как это ни печально! Такой хороший клиент и, как я слышал, весьма удачливый в своем деле. У него, осталась семья с маленькими детьми.
В этот самый момент раздался нетерпеливый стук в дверь, и стучавший вошел, не дожидаясь разрешения. Это был адвокат в дезабилье и непричесанный; выглядел он крайне рассерженным.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он, — но я буду вам очень признателен, если вы перестанете…
Тут он умолк, поняв, что никто из стоящих перед ним не может нести ответственности за причиняемое ему беспокойство. После секундного затишья шум возобновился с еще большей силой, чем прежде.
— Но что же, черт возьми, все это значит?! — взорвался адвокат. — Где это? Кто это? Что я, схожу с ума?
— Это, герр Йенсен, несомненно, исходит из вашей комнаты.
— Может быть, это кошка застряла в трубе или что-нибудь в этом роде?
Это было лучшее, что пришло на ум Андерсону, и он понял всю тщетность своих слов, пока произносил их; но все же это было лучше, чем стоять и слушать этот ужасный голос и смотреть на широкое лицо хозяина, который весь покрылся потом и дрожал от страха, сжимая ручки кресла.
— Невероятно, — сказал адвокат, — невероятно. У меня нет трубы. Я пришел сюда потому, что был уверен, что шум исходит отсюда. Это было явно в соседней комнате.
— Не было ли двери между моей и вашей? — нетерпеливо спросил Андерсон.
— Нет, сэр, — весьма резко ответил герр Йенсен. — По крайней мере, сегодня утром.
— Вот именно! — сказал Андерсон. — А сегодня вечером?
— Не помню, — неуверенно произнес адвокат.
Внезапно голос, кричащий и поющий в соседней комнате, умолк, и стало слышно, что певец начал смеяться низким тоном. Трое мужчин задрожали от страха, заслышав этот звук. Потом наступила тишина.
— Итак, — сказал адвокат, — что скажете вы, герр Кристенсен, что это значит?
— Боже мой! — воскликнул Кристенсен. — Что я смогу сказать? Я знаю об этом не больше вашего, господа. Я молю Бога, что… чтобы никогда больше не слышать подобных звуков.
