Ванда хорошо играла свою роль. Скорбь сделала ее моложе, благодаря отчасти удачному подбору косметики. Белое напудренное лицо в сочетании с бледной губной помадой хорошо контрастировало с черным траурным туалетом.
Роско обставил процесс похорон почти с такой же помпой, как и само представление. Собралась большая толпа народу, среди которой то там, то тут мелькали представители прессы. Присутствовали артисты шоу-бизнеса, которые не прочь были продемонстрировать всем, и особенно прессе, горечь утраты собрата по искусству.
Похоронная процессия медленно двигалась по улицам города, проходя за полчаса только один квартал. Но к тому времени, когда гроб с телом Ферлини был довезен до места, откуда никто не возвращается, толпа заметно поредела. Только небольшая группа осталась наблюдать церемонию погребения.
Ванда рыдала на плече у Роско, а он по-отечески утешал ее.
— Он хотел умереть именно так, — бессмысленно говорил Роско.
— Знаю, знаю, — отвечала безутешная вдова.
Надгробное слово произнес самый известный городской священник. Он был краток и сказал о мужестве Ферлини, о его преданности искусству, о том, сколько радости тот доставлял людям. Пока он говорил, Ванда как-то странно смотрела на него, и Роско вдруг испугался, что она сейчас опять упадет в обморок.
Принесли гроб и поставили его на краю могилы. Тот, что нес гроб спереди, официант из ночного клуба, казался немного смущенным и что-то нервно говорил стоящему рядом с ним человеку. Роско сразу бросился к ним, что-то спросил и тут же поспешно направился к священнику. Вся эта суматоха не ускользнула от внимания единственного оставшегося журналиста, стоявшего несколько поодаль. Он тут же подошел к Роско и осведомился, что происходит.
— Не знаю, — сказал Роско, почесывая затылок. — Вон Фреди считает, что с гробом не все в порядке. Говорит, что гроб странный.
— Что значит странный?
Официант пожал плечами.
— Легкий он, вот что. Слишком легкий.
— Ну, знаете, — прошептал священник, — едва ли…
— Он прав, — сказал второй носильщик. — Вообще почти ничего не весит. Вы ведь знали Ферлини? Он был здоровенный малый.
Они посмотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь первым рискнет сказать то, что думали все. Наконец Роско произнес:
— Мне, конечно, не хочется этого делать, но придется. Вскрываем гроб.
Священник запротестовал, но они уже взламывали крышку.
— Что случилось? — подошла к ним Ванда. — Роско, что здесь происходит?
— Отойди. Я бы не хотел, чтобы ты это видела, Ванда.
