Все равно достигнуть этой пресловутой точности невозможно. Как известно, английские слова вообще полисемичны, а поскольку Шекспир еще усугубляет это их свойство, то видимость (обманчивая) словесной точности перевода покупается слишком уж дорогой ценой.
Когда Бернардо в темноте спрашивает подходящего Марцелло: "Горацио с тобой?" - и слышит вместе со зрителями ответ Горацио: "Кусок его", - то я не понимаю, что кроме не предусмотренного автором смеха может вызвать в зале этот "кусок". Мне кажется, что любой синоним: часть, частица, обломок, отломок, осколок, остаток - все лучше, чем этот выбранный только в силу его двухсложности "кусок".
Предположить здесь шутку невозможно. В этой мрачной сцене не до шуток и не до смеха.
Это просто нормальный и поэтому смешной буквализм.
И уже на следующей странице мы находим те же буквалистические буераки, очень затрудняющие чтение, хотя солдатская речь Горацио должна быть простой, понятной и свободной.
Набрал себе с норвежских побережий
Ватагу беззаконных удальцов
За корм и харч для некоего дела,
В котором нужен зуб; и то не что иное
Так понято и нашею державой,
Как отобрать с оружием в руках
Путем насилья сказанные земли...
Во-первых, я не знаю, какая разница между кормом и харчем, почему нельзя было обойтись одним из этих синонимов.
Во-вторых, я не понимаю, что значит: "Путем насилья сказанные земли". Запятая тут не помогла бы.
И в-третьих, не представляю, какой зритель в театре, на слух, разберется в этой тарабарщине.
А ведь в театре можно допустить, чтобы зритель задумывался над чем угодно, но только не над прямым смыслом произносимых на сцене слов.
Но не будем придираться к словам или даже к строчкам. В театре их можно выкинуть, в книге их можно переделать. Мы знаем, что даже в самых лучших переводах, как, впрочем, и в оригинальных стихах, попадаются слова и строки неудачные. Беда в том, что монологи Лозинского - я повторяю, речь идет о "Гамлете" - не звучат, как нормальная свободная человеческая речь. В этих стихах нет воздуха. Если в известном афоризме говорится, что словам должно быть тесно, а мыслям просторно, то здесь тесно и словам и мыслям. Кроме того, эта напряженность и эти спотыканья стирают разницу между речевыми характеристиками, несмотря на явное желание переводчика передать эту разницу, - потому что ходят все люди по-разному, а спотыкаются они все одинаково. Переводчик, поставивший целью абсолютный объективизм, решивший совершенно обезличиться и раствориться в Шекспире, тем самым обезличил его персонажей. Когда читаешь и сравниваешь с оригиналом строчку или две перевода, восхищаешься точностью; когда прочитываешь страницу - огорчаешься утратой поэзии и правды.
