К Липовой Роще подъехали как-то незаметно. Деревенька вынырнула из-за поворота, вся утопающая в зелени: кусты сирени в палисадниках, вишни и яблони в огородах. И лес совсем рядом, красивый сосновый лес.
Машина остановилась возле высокого дома, обшитого тесом. Девушка выскочила из машины и постучала вкалитку. На крыльцо вышел сухонький старичок, всером пиджачке и втаких же серых поношенных брюках. Голова седая и бородка клином, с сильной проседью, а глаза голубые и чистые.
— А-а, внученька, — пропел он глуховатым голосом. — Заждался я тебя тут, заждался…
Девушка вопросительно посмотрела на старика.
— Что так смотришь? — спросил он. — Уехал твой ненаглядный. Сказал, что завтра вернется…
«Значит, и взаправду у Машеньки есть парень, вот здесь и живет где-нибудь в этой глуши», — подумал Андрей Нагорный, и необъяснимое чувство вдруг взволновало его: он и сам в этот миг не мог понять, что это за чувство, — может быть, зависть к чужому счастью.
Алешка развернул машину и хотел было уже ехать в обратный путь, как старик замахал рукой, подбежал к автомашине.
— Куда вы, куда? Куда? Хотя бы чайку с медком отведали.
Нагорный с Зубковым переглянулись. Стоит ли задерживаться?
— Как? — спросил Зубков.
— Можно погостевать. Домой еще успеем, — ответил Нагорный. Он хотел бы остаться на целый вечер, и это желание провести здесь время вместе с Машенькой почему-то вспыхнуло в нем сейчас, в эту минуту, когда Алешка собрался было в обратный путь.
Все шумно вошли в дом. В кухне пахло мятой, клевером и другими травами.
— Садитесь, гостюшки, садитесь, — будем знакомы. Зовут меня Павлом Павлычем, а по-деревенски, по нашему, Пал Палыч. А вас как величают?
Зубков, и Нагорный назвались. Старик между тем продолжал:
— Вот внучка, Машенька, сама приехала и гостей привезла. Как хорошо! Как я рад!
— Приехала, дедуля, на пару дней. А лето впереди, приеду еще не раз…
Пал Палыч включил газовую плитку, поставил чайник.
— Мигом чаек согреется, — и стал ставить чашки и блюдца на стол. — Сейчас я медку принесу. Прошлогодний, засахарился, но духмяный, липовый.
Он принес ведерко с медом. Стал накладывать в блюдца.
— Пробуйте. Очень вкусный.
Светло-янтарные горки меда благоухали. Все стали пробовать. Мед и на самом деле был отменный.
Нагорный смотрел на девушку. Она нравилась ему все больше и больше. «Уж не влюбился ли я», — подумал он и стал отгонять эту мысль. А Машенька улыбалась, глаза ее весело поблескивали, и вся она светилась счастьем. «Зачем это я, зачем? Она счастлива. Сердце ее принадлежит кому-то другому. Кто он? И почему он не здесь?»
