— Эй, устал, что ли? — сказал Гримвуд, глядя через костер на смуглое лицо. Его оскорбило, что индеец не развлекает его беседой. Он сам чувствовал себя совершенно вымотанным и оттого раздражался еще больше, хотя и без того славился отнюдь не мягким характером.
— Ну, ты, язык проглотил? — прорычал Гримвуд, с ненавистью уставившись на серьезное и невозмутимое лицо проводника. Загадочный и торжественный взгляд Тушали слегка действовал ему на нервы. — Говори же, ты! — возмущенно воскликнул он. — В чем дело?
И только теперь англичанин осознал, что им действительно есть о чем поговорить. Это открытие, учитывая его теперешнее состояние, разозлило его еще больше. Тушали хмуро смотрел на него, но не отвечал. Пауза растянулась на несколько минут. Затем индеец повернул голову в сторону, как будто прислушиваясь к чему-то. Гримвуд пристально наблюдал за ним, чувствуя, как закипает в нем ярость.
Но то, как краснокожий повернул голову, не шелохнув при этом ни одним мускулом напряженного тела, заставило Гримвуда тревожно вздрогнуть и испытать неведомое ему прежде ощущение — он явственно почувствовал, как вся кожа его покрылась мурашками. Ему показалось, что вся его нервная система затрепетала, заставляя его насторожиться. Ему это очень не понравилось. Доселе незнакомые эмоции озадачили его.
— Скажи что-нибудь, я приказываю! — угрожающе проговорил он, повысив голос. Он весь подобрался и наклонился к костру. — Говори же!
Звук его голоса беспомощно заметался среди окруживших их кольцом деревьев, делая еще более заметной и физически ощутимой тишину леса. Октябрьский воздух неприятно пощипывал кожу холодом.
Краснокожий молчал. Ни один мускул не дрогнул на его застывшем теле. Казалось, он весь превратился в слух.
— Ну? — повторил англичанин, инстинктивно перейдя почти на шепот. — Что ты там слышишь?
Тушали медленно повернул голову в обратном направлении, ни на секунду не расслабляя напряженные мышцы.
— Я слышать ничего, мистер Гримвуд, — ответил он, с достоинством глядя прямо в глаза хозяину.
Англичанин, и в лучшем расположении духа не отличавшийся кротостью нрава, не мог смириться с таким поведением. Он принадлежал к тому типу представителей цивилизованного общества, у которых есть твердая точка зрения на то, как обращаться с низшими расами.
— Ты врешь, Тушали, а я ведь не позволю тебе врать мне. Итак, что ты там услышал? Отвечай немедленно!
— Я слышать ничего, — проговорил индеец. — Я только думать.
