Там, где носилки поставили на землю, стояли, выстроившись в ряд пятеро мальчиков, до смерти перепуганных и натянутых как струна.
Я сказал:
— Со мной все в порядке, ребята, — но они, по-видимому, не поверили.
Я обратился к врачу:
— Это мои дети. Скажите им, что со мной все о'кей.
Он посмотрел на меня, потом на их юные, насмерть перепуганные личики.
— Ваш отец, — проговорил он с доброй долей здравого смысла, — большой и сильный человек, и с ним ничего особенного. У него несколько ушибов, синяков, порезов, мы заклеим их пластырями. Вам не о чем беспокоиться.
Они разобрали слово «врач» у него на яркой зеленой куртке и решили пока поверить ему на слово.
— Мы отвезем его в больницу, — сказал человек в зеленом, показывая на стоявшую тут же «скорую помощь», — но он скоро вернется к вам.
Рядом с ребятами вырос Роджер и сказал, что они с женой присмотрят за ними.
— Не беспокойтесь, — успокоил он меня. Санитары стали засовывать меня ногами вперед в «скорую помощь». Я сказал Кристоферу:
— Хотите, чтобы мама приехала и забрала вас домой?
Он покачал головой:
— Мы хотим остаться в автобусе.
Остальные молча закивали.
— Я ей позвоню, — сказал я. Тоби очень настойчиво попросил:
— Нет, папа. Мы хотим остаться в автобусе. — Я заметил, что он все еще был очень сильно возбужден. Правильным будет все, что поможет ему успокоиться.
— Тогда играйте в необитаемый остров, — сказал я.
Они все закивали, явно обрадованный Тоби тоже.
Доктор, писавший записку, чтобы передать ее с санитарами в больницу, спросил:
— Что значит играть в необитаемый остров?
— Это значит проявить немного самостоятельности.
Не переставая писать, он улыбнулся.
— «Повелитель мух»?
— Я никогда не разрешал им заходить так далеко.
Он передал записку одному из санитаров и снова посмотрел на мальчиков.
— Отличные ребятишки.
— Я присмотрю за ними, — повторил Роджер. — С удовольствием.
— Я вам позвоню, — сказал я. — И спасибо.
Санитары торопливо захлопнули за мной дверцы, и, как мне стало потом известно, миссис Гарднер испекла для мальчиков фруктовый пирог, и они ели до тех пор, пока у них не стало сил смотреть на следующий кусок.
Так как я считался незначительной жертвой несчастного случая, в больничном отделении неотложной помощи не видели причин бросить все и заниматься мной, но местная пресса считала наоборот, что я самое важное событие и самая интересная новость, которой нужно заниматься вплотную. Насколько я мог себе представить, на всех волнах и частотах разносились слова «террористы взорвали бомбу на ипподроме». Я вымолил у полузамотанной, полувзвинченной сестры поговорить по телефону с женой.
