Я ненадолго отключился и сказал Нилу:
— Ты помнишь, как идти к выходу?
Он кивнул и объяснил — и правильно, как найти эти ворота.
— В таком случае, отправляйся туда и ты, чтобы остальные видели тебя. И расскажи им, что ты видел.
— Хорошо, папа.
Я обратился к Роджеру:
— У вас есть ключи от ворот?
— Да, но…
— Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы они вышли через них и прошли к самому финишу. Хотя это тоже недостаточно далеко.
— Вы наверняка преувеличиваете, — стал возражать Роджер.
— Молю Бога, чтобы так оно и было.
Нил не терял времени и побежал. Я смотрел ему вслед.
— Мы ездили смотреть, как подрывают старую заводскую трубу, — сказал я Роджеру. — Мальчишки были в восторге. Они видели, как закладывают заряды. Было это всего три месяца назад. — Я снова заговорил в микрофон: — Ребята, идите к выходу. Это очень, очень серьезно. Оставаться на трибунах опасно. Они могут взорваться. Бегите, я вам говорю, бегите. — Я повернулся к Роджеру. — Можете отпереть им ворота?
Он сказал:
— А вы сами?
— Наверное, нужно было бы посмотреть на те провода, как вы думаете?
— Но…
— Послушайте. Я должен убедиться, что Нил не ошибся, ведь так? И мы не знаем, когда они установлены, эти заряды, верно? Может быть, пять минут назад, может быть, пять часов назад, может быть, когда стемнело. Мы не можем рисковать из-за ребят. Нужно немедленно удалить их оттуда.
Роджер проглотил слюну и больше не возражал. Вместе мы помчались к передней части трибуны, мне необходимо было убедиться, что все пятеро в безопасности.
Маленькая группка у ворот выросла до четырех человек, когда туда примчался Нил. До четырех, не до пяти.
Четверо. Нет Тоби.
Я бросился обратно в контору Оливера и схватил микрофон.
— Тоби, это не игра. Тоби, уходи с трибун. На трибунах опасно. Тоби, ради Христа, сделай то, что я тебе говорю. Это не игра.
Я слышал, как мой голос разносился по ипподрому и по всему зданию, долетая до самых конюшен. Я снова повторил отчаянный призыв и побежал на трибуны, чтобы быть уверенным, что Тоби слышал и сделал так, как я велел.
Четыре мальчика. Четыре мальчика и Роджер двигались через поле к финишной линии. Шли, не бежали, а шли. Если Тоби наблюдал за ними, он мог решить, что спешить нет никакой надобности.
«Ну, давай, давай, шельмец ты этакий, — повторял я про себя. — Хоть раз в жизни сделай так, как тебе сказано».
Я снова побежал к микрофону и громко и отчетливо произнес:
— В трибунах заложены взрывные заряды. Тоби, ты слушаешь? Помнишь трубу? Трибуны тоже могут взлететь на воздух. Тоби, вылезай оттуда как можно скорее, беги со всех ног, беги сколько есть сил к остальным.
