— Этот человек приходил к нам домой в прошлое воскресенье, — сказал мне Тоби. — У него длинный нос и уши торчат.
— Правильно.
— И солнышко отбрасывало от них тени.
Дети проявляют наблюдательность в самых непримечательных обстоятельствах и вещах. Я был слишком занят вопросом, зачем этот человек пришел ко мне, чтобы обратить внимание на тени на его лице.
— Это тот человек, который организует здесь скачки, — пояснил я. — В дни скачек он отвечает за них. Его называют секретарем скачек.
— Вроде фельдмаршала?
— Совершенно точно.
— Хочу есть, — заныл Элан, которому все быстро надоедало.
Нил дважды повторил: «Сонная тетеря» — как будто сами эти слова доставляли ему удовольствие и губам нравилось их произносить.
— О чем это ты говоришь? — вмешался Кристофер, и я объяснил.
— Но ведь мы только хотели ей помочь, — возмутился он. — У, корова.
— Коровы хорошие, — не согласился Элан. Ко времени, когда мы добрались до трибун, в самом разгаре был пятый заезд, но никто из моих пятерых не интересовался результатом, потому что не имел возможности сделать ставки.
Никто из них не выиграл в четвертом заезде. Надежды всех моих ребят рухнули у ямы с водой. Эдуард ставил на лошадь, которая погибла.
Я всех угостил чаем в кафе-кондитерской — это было катастрофически дорого, но лучшее противоядие шоку в тот момент было трудно придумать. Тоби утопил свою скорбь, оставшуюся после столкновения с «правдой жизни», в четырех чашках горячего терпкого чая с молоком и заел их несметным количеством маленьких пирожков, которые только сумел вымолить у официанток.
Шестой заезд мы не смотрели, занятые едой. Все посетили мужской туалет. Когда мы направились к конторе секретаря скачек около комнаты, где взвешивают жокеев, из главного входа рекой потекли толпы разъезжающихся по домам зрителей.
Дети тихонько вошли за мной, какие-то подавленные, и можно было составить совершенно ошибочное мнение, что обычно они хорошо себя ведут. Сидевший за рабочим столом и явно занятый срочными делами Оливер Уэллс мельком взглянул на моих ребят и продолжал говорить по радиотелефону. Здесь же находился Роджер Гарднер, управляющий ипподромом, он сидел на краю стола и помахивал ногой. За прошедшую неделю беспокойство полковника заметно усилилось, на лбу резко обозначились морщины. Тем не менее, подумал я, воспитанность не изменяет ему, несмотря даже на то, что при нашем появлении он напряженно вытянул шею: он, конечно, не ожидал увидеть Ли Морриса в сопровождении пяти маленьких клоунов.
