— Что за запах? — спросил я.
Нил присел на карачки и приблизил лицо к полу.
— Знаешь, это та противная штука, которой в пабе мыли линолеум на полу до тех пор, пока ты его совсем не убрал.
— Ну?
Нил поднялся на ноги.
— А мы не можем отсюда уйти? — спросил он.
Мы взялись за руки и так вышли наружу.
— Ты знаешь, что такое аммиак? — спросил я.
— Это то, что кладут в канализацию, — ответил он.
— Этим пахло?
Он задумался.
— Как аммиаком, но и еще чем-то.
— Неприятным?
— Да.
Я улыбнулся. Если не считать удивительного момента рождения Кристофера, я никогда не умилялся маленьким детям, но как только их растущие умы заявляли о себе неожиданными вполне осмысленными высказываниями, я впадал в состояние перманентной зачарованности.
Мы посмотрели первый заезд. Чтобы Нил мог получше разглядеть, как наездники берут барьеры, я поднял его на руки.
Одного из жокеев, как я обратил внимание, читая афишку с программой скачек, звали Ребекка Стрэттон, и после заезда, когда расседлывали лошадей (Р. Стрэттон в число призеров не попала), мы случайно проходили мимо нее в тот момент, когда она наматывала подпруги на седло и через плечо выговаривала поникшим хозяевам лошади, а потом направилась в раздевалку.
— Он двигался, как спящая тетеря. Можете в следующий раз выпускать его в наглазниках.
Длинная, плоскогрудая, с маленьким личиком — в ней не было никакого намека на женственность, и двигалась она не тем порывистым быстрым шагом, ступая на пятку, как все женщины-жокеи, а какой-то вычурной, по-кошачьи важной походкой, напирая на пальцы ног, как будто не просто осознавая свою силу, но и возбуждаясь от этого. Такую походку у женщины я видел один-единственный раз — это была лесбиянка.
— Папа, что такое сонная тетеря? — спросил Нил, когда она ушла.
— Это значит медлительный и неуклюжий.
— А.
Со всеми остальными мы встретились, как и было условлено, на месте сбора, и каждый получил от меня сумму на попкорн.
— Конские скачки очень скучные, — сделал вывод Тоби.
— Если угадаешь победителя, плачу как тотализатор, — сказал я.
— А я, а мне? — загалдел Элан.
— Всем.
Приободренные, все побежали смотреть на лошадей, участвующих в следующем заезде, и Кристофер объяснил братьям, как разбираться в указанных в афишке данных о лошадях. Стоявший рядом со мной Нил, не раздумывая, сказал, что выбирает номер семь.
— Почему именно семь? — поинтересовался я, найдя этот номер в афишке. — Он в жизни не выигрывал скачек.
— Мой крючок на вешалке в школе номер семь.
