Какие у Хинтона могли быть мотивы? Дальнейшие поиски обнаружили, что он начал работать в музее в первом десятилетии XX века на общественных началах. Он имел наглость попросить зарплату, в чем тогдашний хранитель отдела палеонтологии Артур Смит Вудворд ему с презрением отказал. Поскольку Вудворда обязательно должны были вызывать осматривать находку типа пилтдаунского черепа, это творение могло послужить ловушкой, призванной сбить его с толку. И действительно Вудворд был одним из тех, кто засвидетельствовал его «подлинность». Однако к этому времени Хинтон уже сам превращался в уважаемого ученого. Раскрытие обмана сулило ему не меньшие неприятности, чем Вудворду. Согласно предположению, Хинтон оставил сундук в Британском музее в надежде, что когда-нибудь люди узнают его истинное назначение, и даже при жизни он подкинул еще одну улику: в круг своих интересов, перечисленных в посвященной ему статье в английском справочнике «Кто есть кто», он включил «мистификации».
К 1953 г., когда пилтдаунская находка уже была разоблачена как подделка, вовсе не представляющая собой недостающее звено, исследование эволюционной цепи гоминидов все равно нуждалось в пересмотре. Представление Буля о неандертальцах как волосатых дикарях на некоторое время потеряло силу, и многие ученые были готовы признать, что те могли состоять с нами в близком родстве. Так, специалисты быстро приняли новую точку зрения, выдвинутую на симпозиуме в 1956 г. антропологами Уильямом Страусом и А. Дж. Кейвом. Проведенный ими анализ костей, найденных в 1908 г., на которых были основаны пренебрежительные выводы Буля о неандертальцах, выявил в них воспаление суставов, а из других находок следовало, что здоровые неандертальцы вовсе не сутулились, как обезьяны, а были вполне прямыми. В докладе, опубликованном в «Quarterly Review of Biology», даже высказалось предположение, что если бы неандертальца можно было привести в порядок и соответствующим образом одеть, то он мог бы проехать незамеченным в нью-йоркском метро, — правда, некоторые остряки немедленно сочли это оскорблением для ньюйоркцев.
В течение трех следующих десятилетий ученые в большинстве своем пришли к выводу, что неандертальцы были вовсе не примитивными увальнями, а скорее всего наиболее близкими нашими предками. Новые находки окаменелостей позволили установить, что неандертальцы владели орудиями труда, пользовались огнем и, по-видимому, их головной мозг был больших размеров, чем наш собственный. Конечно, оставались сомневающиеся. Хотя, по всеобщему признанию, неандертальцы были гораздо более развитыми существами, чем считалось в течение первых ста лет после открытия, сделанного в Долине Неандера, некоторые проблемы сохранились. Одна из основных была связана с отсутствием анатомических доказательств того, что неандертальцы могли разговаривать. Гортань у них, по-видимому, находилась слишком высоко, что не позволяло последним издавать какие-либо звуки, отличные от производимых шимпанзе, хотя очевидно, что даже ограниченный набор хрипов и визгов позволяет последним передавать значительный объем информации другим шимпанзе, согласно данным некоторых исследований, больший, чем мы готовы признать. Однако летом 1983 г. благодаря обнаружению в пещере Кафцех в Израиле почти совсем нетронутого скелета мужчины-неандертальца были получены свидетельства, которые большинство ученых уже отчаялось когда-либо добыть. Речь идет об изящной U-образной подъязычной кости, которая у людей прикреплена к хрящу гортани. Это указывало на возможность речевой деятельности, а говорящий неандерталец — лучший кандидат на роль нашего прямого предка.
