В октябре 1920 года на фронте было установлено перемирие. Ни у Польши, ни у Советов больше воевать не было сил. Одним из условий перемирия было резкое ограничение антисоветской пропаганды. К удивлению наших героев, в Польше наступила цензура. И тогда Мережковский, Гиппиус и Злобин решили ехать в Париж, где никаких ограничений не было. К еще большему их удивлению, Философов ехать отказался. Сорокавосьмилетний духовный супруг вдруг снова влюбился. В Бориса Савинкова. Конечно, не как в мужчину, а как в исторического деятеля, в популярного политика, в сильную личность. И остался жить в Варшаве.
Тройственная семья закончила свое существование. Семья Мережковских продолжила существовать. Это был уже не союз двух людей, а одно существо. Они приехали в Париж и открыли дверь своей квартиры собственным ключом. Злобин некоторое время пожил у них, а потом снял другое жилье.
Меньше всего в этой части можно сказать про Дмитрия Владимировича Философова. Потихоньку жил в Варшаве, писал для эмигрантских газет. Духовная влюбленность в Бориса Савинкова прошла сама собой. Да эсер-писатель вообще погиб в советских застенках в 1925 году. С бывшими товарищами по семье Философов отношения поддерживал, даже возглавлял варшавский филиал издаваемого Мережковским еженедельника «Меч». Потихоньку покрывался морщинами, теряя былую красоту, меняя любовников. В конце жизни долго болел и тихо умер в Отвоцке, пригороде Варшавы. Случилось это в августе 1940 года, уже во время немецкой оккупации. Могилы не сохранилось.
Нельзя сказать, что стареющие Гиппиус и Мережковский в эмиграции совсем уж исписались, отдав все силы антисоветской публицистике. Они по-прежнему активно работали. Мережковского целиком захватила история. Точнее, по-прежнему историософия, где главными были не события и факты, а идеи, которые иллюстрировали факты прошлого. Он писал, что в прошлом ищет прогнозы на будущее. Такими стали его сдвоенный роман «Рождение богов. Тутанкамон на Крите», исторические эссе о Данте и Наполеоне, цикл снова из трех философско-исторических книг «Тайна трех. Египет и Вавилон», «Тайна Запада. Атлантида и Европа», «Иисус Неизвестный», который был завершен в 1932 году.
Зинаида Николаевна с увлечением отдалась любимому делу — организации литературного общества, где бы она блистала, несмотря на очевидное увядание. Регулярными собрания на квартире Мережковских сделались в 1927 году и продолжались до 1939-го. Название для этого литературно-философского общества Гиппиус позаимствовала в прошлом — «Зеленая лампа». Так же называлось общество литераторов, в котором состоял юный Пушкин. В течение двух лет Гиппиус издавала журнал, выходивший от случая к случаю и освещавший работу «Зеленой лампы». А журнал она назвала «Новый корабль». Между прочим, «кораблями» называли свои общины хлысты. Намекала ли на что-нибудь старая мистичка Гиппиус, трудно сказать. «Зеленая лампа» действительно стала притягательным центром русского литературного Парижа. Здесь бывали многие. Постоянными участниками стали Иван Бунин, Борис Зайцев, Михаил Алданов, Алексей Ремизов, Надежда Тэффи, Николай Бердяев. С посетителей взималась небольшая плата «на чай».
