Николай Алексеевич Некрасов скончался 27 декабря 1877 года (8 января 1878 года по новому стилю). На его похоронах на Новодевичьем кладбище в Петербурге Достоевский, с которым поэт в конце жизни примирился (так же, как с Тургеневым), прочитал пламенную речь. В ней он сравнил Некрасова с Пушкиным и сказал, что значение обоих для русской поэзии одинаково. «Некрасов выше Пушкина! Его значение больше!» — кричали восторженные, революционно настроенные студенты. Достоевский все-таки кое-что в литературе понимал и позволил себе со студентами не согласиться.
В том же 1877 году безо всякого общественного резонанса умер муж Авдотьи Яковлевны Аполлон Головачев. Ей пришлось лезть в долги, чтобы его похоронить. Некрасову не удалось воспитать в ней деловую женщину. В этом смысле ее воспитал Иван Панаев — деньги ушли в никуда, кончились. Из прежних знакомых ее мало кто навещал. Малоизвестный поэт Петр Ковалевский, которого Некрасов как-то в «Современнике» назвал «экс-писателем бледнолицым», распространил в обществе эпиграмму.
Экс-писатель бледный
Смеет вас просить
Экс-подруге бедной
Малость пособить.
Вы когда-то лиру
Посвящали ей,
Дайте ж на квартиру
Несколько рублей.
Все ее радости в жизни сосредоточились на дочери, которая «по наследству» сделалась писательницей. Под именем Евдокии Нагродской она была довольно популярна в конце XIX века. А сама Авдотья Яковлевна прожила еще шестнадцать лет в бедном петербургском районе Пески на Слоновьей улице, в крохотной квартирке, зарабатывая на жизнь рассказами, за которые в журналах платили копейки. Актерские страсти, богатые квартиры, кареты, лакеи, роскошные обеды, заграничные курорты и вся-вся русская литература, которую она знала лично, остались в ее «Воспоминаниях», которые она успела довести примерно до 1863 года и не успела издать. В конце жизни Авдотье стала сильно отказывать память. Скончалась Авдотья Яковлевна Панаева-Головачева на семьдесят четвертом году жизни 30 марта 1893 года и была похоронена на Волковском кладбище рядом с могилой последнего мужа. На «Литераторских мостках» этого известного в Петербурге кладбища есть место и для литераторов и для тех, кто совмещал литературный труд с незаметным, но тяжким трудом музы.
Мы с тобой бестолковые люди:
Что минута, то вспышка готова!
Облегченье взволнованной груди,
Неразумное, резкое слово.
Говори же, когда ты сердита,
Все что душу волнует и мучит!
Будем, друг мой, сердиться открыто:
Легче мир, и скорее наскучит.
