— Нет, никто, один Филипп.
— Но что случилось? Говорите же.
— Сейчас скажу, сейчас скажу.
Ей хотелось сказать: «Я приехала потому, что не могла жить ни одного часа, не видя, как скорбь выражается на вашем лице». Она искала других слов, слов рассеявшегося сновидения, тех, которые ей необходимо было найти и произнести, тех, которых звали и желали цветы, бывшие у нее в руках.
Голос ее стал фантастическим, как те подводные течения, которые выносят на берег забытое добро исчезнувших Сирен.
— Я тайная невеста того, кто лежит бездыханным там, за этой занавеской.
Паоло почувствовал, как новая струя холода прибавилась к холоду, заморозившему его существо. Ему представилось, что он слышит голос безумия; чувство ужаса и жалости охватило его. Он нагнулся, чтобы поближе взглянуть на лицо полоумной девушки. Ночь показалась ему полной предчувствиями беды.
— Эти розы я должна сложить к его ногам. Для того я и пришла.
За Монте-Вальдо сверкали зарницы.
— Сегодня они были приколоты к моему поясу. Я вошла сюда в то время, когда моя сестра была с вами, вошла неожиданно для себя, сама не знаю почему, словно меня втянуло вихрем.
Ветерок проносился, словно чье-то дыхание.
— Мы говорили о вас, и он рассказал мне о предсказании, сделанном вам в Мадуре одним прорицателем: что вы умрете одной и той же смертью.
Проносились облака, словно развевающаяся грива, сквозь которые просвечивали звезды.
— И после того я явилась ему в воспоминании — ему явилась в воспоминании индусская девушка, которая стояла у прилавка торговца и обернулась к вам в ту минуту, когда покупала желтые розы.
Падали крупные теплые капли, как в начале проливного дождя.
— Он сказал, что она была похожа на меня. Правда ли это? Он закрыл глаза, чтобы ее образ предстал ему как живой, раскрыл их и увидел его в еще более живом свете. Я стояла перед его глазами. И еще прибавил, что, когда та девушка пошла, одна роза скользнула вдоль ее голубого платья. Правда ли это?
Капли переставали падать.
— И еще он мне сказал, что быстро нагнулся, желая поднять ее, но что это ему не удалось. «Вот она», — воскликнула я тогда, откалывая одну розу со своего голубого пояса.
На тополях пели малиновки.
— И он взял ее и сказал мне: «Правда ли, что вы пришли сюда из самой Мадуры? Правда ли, что вы совершили такой путь? Сегодня в первый раз я понесу в небо цветок. Будет он легок, как вы думаете? Может быть, на нем лежит бремя двойной судьбы. Я понесу его высоко, под самые облака».
