Во взгляде мальчишки читалось неподдельное уважение. Подумать только. Рам Ашад криво улыбнулся, представив, что сказал бы Ирем, доведись ему увидеть эту сцену. Вообще-то Рам Ашад никогда не стремился обучаться обращению с мечом у одного из лучших фехтовальщиков Империи, и всякий раз прозрачно намекал, что недостоин этой чести, но Валлариксу, к сожалению, нередко удавалось настоять на том, чтобы шад присоединился к ним с Иремом на Малой турнирной площадке. Разумеется, на равных фехтовать с правителем или его Первым рыцарем Рам Ашад никак не мог, но Ирем взялся обучать его тому, как защититься от возможных нападений. Что ни говори, учителем он был внимательным и даже, по большому счету, терпеливым, но вот насмешки и язвительные комментарии обычно сыпались на Рам Ашада, словно мусор из дырявого мешка. Сначала Рам Ашад полагал, что рыцарь просто вознаграждает себя за их долгие и утомительные тренировки, упражняясь в остроумии — поскольку упражняться в обращении с мечом, муштруя настолько бесталанного противника, он уж никак не мог. Потом целитель понял, что насмешливые замечания Ирема, хотя и задевали самолюбие, запоминались куда лучше, чем советы, данные более спокойным и доброжелательным Валлариксом.
Что не мешало ему искренне порадоваться, что нынешнего его промаха сэр Ирем не увидел.
— Нет, — сказал он вслух. — Никакой я не воин, да и фехтовальщик из меня весьма посредственный. Я ведь тебе уже сказал — я шад. Нельзя уметь все сразу. А теперь давай показывай, что у тебя с ногой.
Сапоги на мальчишке был мягкими, сшитыми из хорошей кожи. Именно такие носят в Пелуэре и Мелесе состоятельные люди. Тем не менее, стянуть его с больной ноги, не разрезая голенища, мог бы разве что палач. Теперь Рам Ашад уже ясно видел, что мальчик не соврал. Ходить с такой ногой и вправду было совершенно невозможно.
— Сапог придется разрезать, — предупредил он мальчика.
Тот только покосился на Ашада и кивнул.
То, что незнакомец оказался лекарем, было, конечно, очень кстати — да что там, это было просто неправдоподобное везение! — но Крикс все-таки испытал легкое разочарование, когда тот заявил, что он не воин. Перед глазами до сих пор стоял стремительный удар мечом — вслепую, с разворота. Если это называется "не воин" и "нельзя уметь все сразу", то что говорить о его собственных способностях?
Пока лекарь разрезал узорчатое голенище и осторожно стягивал с него сапог, Крикс с горечью подумал, что в его недавнем плане обнаружилась огромная брешь. Положим, лет через пять-шесть его возьмут в отряд, и кем он тогда будет? Деревенским увальнем с мечом?
