Так прошло почти полгода с того дня, как он обосновался в Приозерном, и Валиор начал мало-помалу привыкать к этой новой жизни. А потом…
Потом настала памятная ночь, когда над Чернолесьем разыгралась страшная гроза. Ветер разметал соломенную крышу общинного амбара. Все, кто мог, попрятался в своих домах, а смельчаки, пытавшиеся выйти за порог, скоро вернулись, вымокшие до последней нитки и ослепленные жуткими, даже не белыми, а отливавшими оранжевым вспышками молний.
Валиору, не успевшему еще обзавестись каким-нибудь имуществом, кроме крепкой, но довольно неказистой хижины, стоявшей на отшибе, и запущенного огорода, гроза была не особенно страшна. Чужое горе мало трогало бывшего наемника, а резкие порывы ветра за окном только заставляли его лучше оценить уют своего дома. В единственной имеющейся комнате было сухо и тепло, Фила хлопотала у очага, готовя ужин, а Вали на полу играл с отцовским шлемом. Валиор несколько размяк, наблюдая за женой и сыном и вдыхая сытный запах жареного мяса. Он даже не сразу расслышал, что кто-то стучится в дверь хижины. А когда услышал, очень удивился. В самом деле, увидев, что творится снаружи, не один здравомыслящий человек и носа бы не высунул за дверь.
Однако стук не прекращался, становясь все более настойчивым.
— Кого еще принесло, — пробормотал бывший наемник, поднимаясь на ноги. До двери было всего несколько шагов, но вспыльчивому Валиору не требовалось много времени, чтобы выйти из себя.
— Вот ведь ломится, скотина, как к себе домой!.. — сердито сказал он, сильнее, чем обычно, припадая на больную ногу по пути к двери. В его словах была доля правды — под ударами стоящего снаружи человека крепкие засовы стали жалобно позвякивать. У непрошеного гостя, кажется, была тяжелая рука.
Валиор лязгнул щеколдой и рывком открыл входную дверь. Гостеприимства в нем оставалось не больше, чем в трактирном вышибале. Он предвкушал, как вышвырнет нахала за порог.
Однако вид стоящего за дверью незнакомца сразу же заставил Валиора позабыть свои воинственные планы. Тот был на голову выше коренастого наемника и значительно шире в плечах. Более того: на нем была кольчужная рубашка, а на перевязи висел меч, бывший, как мгновенно определил Валиор, на целую ладонь длиннее тех, которыми вооружали энмеррийских стражников. Наружность незнакомца тоже отбивала всякое желание с ним ссориться. Хотя мокрые светлые волосы липли ко лбу, а с ухоженных усов и бороды текла вода, взгляд светло-серых глаз мужчины оставался уверенным и властным, а жеская складка в углу рта как будто подтверждала, что терпением этот напоминавший каларийца человек отнюдь не отличается. Но была одна деталь, определенно не вязавшаяся со внушительным обликом ночного гостя. Одной рукой мужчина прижимал к себе обернутый в одеяло сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался младенцем меньше года от роду. Несмотря на дождь и вспышки молний, ребенок безмятежно спал.
