— Только вы один получаете от этого удовольствие. Ведь именно это возбуждает вас больше всего? Боль? Ужас?
Горло Уэбстера дрогнуло под рукой Гейбриела, когда он попытался вздохнуть.
— То, что я хотел немного поучить женщину дисциплине, не преступление, — хрипло пробормотал Уэбстер.
— Она не ваша жена, если, конечно, у вас нет соответствующих документов. Ваша, так называемая «дисциплина» — тяжкое уголовное преступление.
— Нет жертвы — нет преступления. — Уэбстер с силой вывернул руку Гейбриела и оттолкнул его. Молодой человек пригнулся, ожидая нападения. Приготовился к схватке. Доктор превосходил его по весу и росту и умел наносить удары. Но не привык к соперникам, готовым к сопротивлению.
Уэбстер сжал пальцы в кулаки, но потом вдруг расслабился и потер шею. Его губы растянулись в насмешливой улыбке.
— Никакого преступления не было. Спросите у нее. Бьюсь об заклад, она не скажет обо мне ни одного плохого слова.
Уэбстер был прав. Его жертвы слишком боялись свидетельствовать против него, а без их показаний Гейбриел был бессилен.
— Если она не пожалуется, вам не в чем будет меня обвинить.
Гейбриел сдвинул брови, почувствовав, как гнев борется в его душе с отвращением.
— Разве только в том, что вы нарыв на теле общества.
Уэбстер зарычал.
— Или в том, что в ваших жилах течет не кровь, а конский навоз. — Гейбриел напрягся в надежде, что негодяй бросится на него. Он не мог его арестовать, но сломать его отвратительный нос ему было по силам.
Но вместо этого Уэбстер метнулся к двери, плюнув Гейбриелу под ноги.
— Ублюдок.
— Как скажете. А теперь убирайтесь.
Гейбриел последовал за доктором в коридор. Он был готов выстрелить негодяю в спину, если тот только осмелится посмотреть в сторону Мадлен.
Но Мадлен не было видно.
Нахмурившись, Гейбриел огляделся. Неужели она вернулась в бальный зал? После непродолжительных поисков он обнаружил ее сидящей на стуле в соседнем коридоре. Ее руки были скрещены, а голова упала на грудь.
— Мадлен, мне жаль, что он вас напугал. Но он уже ушел.
Мадлен вскинула голову.
— Напугал? Нет. Просто если бы я осталась, он лишился бы самого дорогого. Но мне не хотелось марать руки и платье.
Гейбриел готов был уже засмеяться в ответ, но в глазах Мадлен не было ни капли веселья.
— Вы хотя бы ударили его пару раз?
Какая кровожадная.
— Нет. Он ничего не ответил на оскорбление. Я назвал его нарывом на теле общества.
— Нарывом? — В уголках губ Мадлен заиграла улыбка.
— Это сравнение показалось мне подходящим.
