Мадлен заправила за ухо локон цвета спелого каштана — жест, выдающий ее смятение, от которого Глейвенстроуку так и не удалось ее отучить.
— Почему?
Широкоплечий Йен расслабленно откинулся в кресле, но именно сейчас он более всего напоминал готового к прыжку тигра.
— Наш дорогой Глейвс пытается сказать, что в наших услугах более не нуждаются. Теперь, когда мы больше не нужны, держать нас в штате слишком рискованно. Разве можно допустить, чтобы пребывающий в блаженном неведении народ узнал о том, что правительство платит недобитым преступникам?
Йен отказался, как всегда, прав. С его способностью с легкостью проникать куда ему только заблагорассудится он вполне мог узнать о своей отставке раньше Глейвенстроука.
Глейвенстроук неловко откашлялся и нанес очередной удар, подвинув подчиненным банковские чеки.
— Это наша первая пенсионная выплата? — спросил Клейтон, взяв со стола чек.
Йен презрительно фыркнул:
— Извини, но в списках пенсионеров мы тоже не значимся. Они не могут себе этого позволить.
Мадлен заметно напряглась.
— Я торговала собой на благо страны. Даже простым пехотинцам платят больше.
Глейвенстроук сделал большой глоток, и напиток обжег горло. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выпросить для них хотя бы столько. Но он достиг своего нынешнего положения отнюдь не благодаря мягкости и снисходительности, поэтому не стал извиняться. В конце концов, если бы не он> эти трое отправились бы на тот свет еще десять лет назад.
Клейтон тронул Мадлен за руку.
— При удачном вложении…
— И что дальше? Ждать еще десять или двадцать лет? Конечно в том, что касается цифр, тебе нет равных, Клейтон, но даже тебе не под силу как-то оправдать это оскорбление.
Мадлен поднялась со своего места, и остальные последовали ее примеру.
— Что собираетесь делать дальше? — спросил Глейвенстроук, кляня себя за слабость.
Йен обернулся через плечо, и в уголках его губ заиграла улыбка.
— Боюсь, ответ напрочь лишит вас сна.
Когда дверь за посетителями закрылась, Глейвенстроук вновь наполнил бокал янтарной жидкостью. Они выдержат и этот удар. Он слишком хорошо обучил их.
Оставалось лишь надеяться, что эти трое обратят свои выдающиеся способности на пользу народу. В противном случае — Глейвенстроук залпом осушил бокал — да поможет Господь Англии.
На губах Мадлен Вальдан заиграла озорная улыбка. Она вошла в святая святых — клуб «Уайтс», — и гром не поразил ее. Это неплохой знак.
Лакей, стоявший на своем посту у дверей, старательно отводил глаза, но Мадлен опустила в карман его ливреи тяжелый кошелек, набитый золотыми соверенами, и, встав на цыпочки, прошептала ему на ухо:
