Тоннель был бархатно-черным, объемным. Вход в него окаймляло радужное кольцо из полупрозрачных, бликующих черточек и штрихов. Подобные трепещущие радужные звездочки можно увидеть, если смотреть на солнце сквозь ресницы, оставив узенькую щелочку между веками. Пространство внутри тоннеля дышало и звало. Удерживая картинку, Вовка сделал новый вдох и задержку, собираясь нырнуть туда, но тоннель растворился. Еще одна задержка – и Вовка сообразил, что упругая, неописуемая субстанция, которой он был еще миг назад, стала превращаться в знакомое плотное тело. В том мире, откуда Тараканов вернулся, он совершенно необъяснимым, загадочным образом лепил и ваял все, что там было, из самого себя! Из своего «тамошнего тела», а точнее – из той субстанции. И она гораздо древнее и реальнее, нежели все, что принадлежит этому миру, Матрице.
Когда Тараканов открыл глаза, то обнаружил, что стоит устойчиво, не шатаясь, без всяких вибраций. Холодные струйки пота стекали по спине, футболка промокла почти насквозь и прилипла к телу. С Серегой на задержках тоже творилось нечто странное. Позже, когда он делился впечатлениями, то буквально не мог подобрать слов. Оба отметили, что после «приземления» все вокруг стало каким-то бледным, искусственным, а там все было живым, реальным.
Света сама не без интереса разглядывала вход в здание медресе, а когда вдруг подошла к друзьям, то искренне подивилась:
– Вот это у вас глаза! Как будто инопланетян увидели.
– Вроде того, – хмыкнул Серега. – Только мы сами инопланетянами были. На родину летали. Теперь на этой планете все кажется прямо неродным.
– Завтра в горы поедем! Вот там посмотрим, как ваши глазки заблестят! – с понимающей улыбкой пообещала Светлана.
Троица уселась в машину, и экскурсия продолжалась. В транспортном потоке было много старых советских автомобилей, среди которых то и дело встречались новенькие белые «Daewoo Nexia». Света объяснила популярность этих иномарок тем, что их собирают в Ташкенте. И хотя по качеству они явно уступают машинам корейской сборки, но зато существенно дешевле остальных иномарок.
В облике Ташкента удивительным образом переплетались гигантомания социализма, роскошь местных ханов и нищета бедных кварталов. Ослепительные восточные дворцы с громадными куполами, монументальные правительственные здания из стекла, фантастическая телебашня, древние мечети… И по соседству с этим великолепием – жалкие лачуги.
Светлана показала гостям древний Ташкент – узенькие улочки, по обеим сторонам которых тянулись бесконечные глухие, без единого окошка, дувалы (глинобитные стены-заборы). От строений веяло застоявшимся духом средневекового феодализма.
