Что это значит, когда я говорю: "слышу" свой собственный опыт? Не существует готового набора слов для описания этого шестого чувства. Если человек слепой или почти слепой от рождения, единственный способ рассказать ему о чувстве зрения состоит в использовании неточных аналогий со слухом, осязанием или другими чувствами. Фигурально выражаясь, большинство из нас слепы (или близоруки) с ранних лет. Мы очень мало знаем о чувстве своего внутреннего бытия, и чаще всего нас учат игнорировать или обесценивать его. ("На самом деле ты этого не чувствуешь", "Ты ведь на самом деле не хочешь этого, не так ли?", "Не будь таким эмоциональным", "Неважно, что ты хочешь; тебе предстоит иметь дело с реальным миром"). Так что, когда я говорю об этой чувственной модальности, об обладании которой мы подчас даже не догадываемся, мои слова темны и даже отдаленно не напоминают наш привычный опыт.
Внутреннее осознание — это действительно выражение всего моего бытия, так же, как чувство любви, гнева, голода или эмоциональной вовлеченности в какое-либо занятие. В этом своем качестве внутреннее видение информирует меня, насколько то, что я переживаю в данный момент, соответствует моей внутренней природе. Поскольку оно является основой моего знания — где я и как обстоят дела в моем субъективном существовании, — оно служит мне примерно так же, как мое внешнее видение. Оно дает мне ориентацию и помогает выбрать нужное направление внутри меня.
Органом моего внутреннего осознания является не глаз, позволяющий мне заглядывать внутрь себя, и не ухо, которым я прислушиваюсь к своему внутреннему опыту. Скорее, это все мое бытие, паттерн или гештальт, заключающий в себе смысл того, кто я есть. Однако будет полезно говорить о внутреннем осознании всего моего бытия, как если бы для этого существовал определенный орган чувства. Таким образом, я надеюсь силой вернуть обратно то утраченное, от отсутствия чего мы так страдаем.
Это экзистенциальное чувство, насколько о нем можно судить, обеспечивает меня непосредственным восприятием — как и другие чувства. Данный пункт обычно понимается неправильно. Глаза говорят мне, что передо мной — страница текста, а не белый прямоугольник с черными значками на нем, из чего я должен заключать, что это страница со словами, предложениями и значениями. Точно так же, когда внутреннее чувство функционирует естественно, оно дает мне непосредственное осознание. Оно говорит мне: "Мне не понравился разговор с Гретой", а не сообщает сырые данные, из которых я должен выводить умозаключения, например: "Я заметил, что испытываю физическое беспокойство... следовательно, мне наскучил этот разговор". Но многие из нас могут лишь наблюдать за собой таким отчужденным и косвенным образом, и поэтому мы должны размышлять о причинах нашего беспокойства.
