Она ничего не говорила с тех пор, как получила от меня эту инструкцию. Она явно боролась со своими собственными противоречивыми чувствами. Затем ее руки потянулись к пуговицам и медленно и осторожно расстегнули одну, немного подождали, затем вторую и направились к третьей.
— Все?
— Это ваша блузка. И — ваши руки. Теперь вы знаете, что мы пытаемся делать. Вам решать.
Я ждал.
Третья и четвертая пуговицы были расстегнуты, но блузка оставалась заправленной в юбку. Теперь Луиза снова колебалась, а я молчал. Я мог разглядеть лишь краешек белья или кожи, потому что блузка все еще была запахнута. Мне хотелось попросить Луизу распахнуть блузку, и одновременно я испытывал страх от мысли, что нарушаю профессиональные границы.
Мысли стремительно проносились у меня в голове, когда я смотрел на Луизу, держащую руки на поясе своей юбки. Я понял, что она обдумывает следующий шаг. Важно, что это был шаг, который я не предлагал. Затем она распахнула блузку и развела руки в стороны одним быстрым и очень соблазнительным движением. Ее простое белое белье прикрывало полные груди не менее скромно, чем любой купальник, и даже гораздо скромнее, чем многие, но этот жест был жестом отваги со стороны Луизы, если учитывать все ее прошлое, и я наполнился теплотой и почти слезным восторгом перед ней и одновременно сильным эротическим чувством. Другая женщина могла бы раздеться полностью с меньшим значением и меньшим эротическим эффектом. Действие Луизы говорило само за себя. Мой ум аплодировал ее мужеству, мое тело реагировало на ее эмоции.
— Я хочу одеться и убежать отсюда.
Луиза говорила натянуто, дыхание ее было прерывисто. Молчание.
— Внезапно у меня появилось ужасное чувство, что я неправильно поняла ваши слова и выставила себя дурой. Я теряю то приятное теплое ощущение, которое испытала мгновение назад, и мне становится так холодно, что начинает трясти. — Из глаз Луизы полились слезы, и она начала дрожать.
— То, что вы только что сделали, очень пугает вас, Луиза, потому что вы пришли к утверждению самой себя, чего боялись раньше — за исключением тех случаев, когда знали, что другой человек настолько увлечен вами, что не будет смотреть со стороны и осуждать вас. Но теперь вы сами начинаете смотреть со стороны и осуждать себя.
— О, это меня чертовски бесит! Я знаю, вы не осуждаете меня, но для меня вы — олицетворение всех тех людей, которые пришли бы в ужас, если бы увидели меня сейчас. — Слезы все еще лились, Луиза боролась со своими чувствами.
