Солдаты тотчас же заняли дом.
Как и следовало ожидать, он оказался пустым. Слуга Марата сообщил, что его хозяин ушел много времени назад и не оставил никаких распоряжений.
Взбешенные гвардейцы разгромили типографию и унесли рукописи и бумаги, которые сумели найти. Уходя, они оставили у дома сторожевой пост, рассчитывая схватить журналиста, если он вернется.
Но Марат не вернулся.
Снова избегнув ареста благодаря героизму своих читателей, он некоторое время скрывался у друзей, а затем эмигрировал в Англию.
Эта история могла иметь роковые последствия для председателя кордельеров. Власти не забыли его мятежного поведения и слов, произнесенных 22 января.
Просматривая бумаги, связанные с делом Марата, королевский прокурор подивился безумным речам кордельерского главаря. Бедняга в запальчивости сам подписал свой приговор! Он открыто грозит начальству и подбивает добрых граждан на бунт. Он готов призвать двадцать тысяч мятежников из предместий. Превосходно! К нему вполне может быть применен закон против поджигателей и смутьянов!..
После совещания с господином Байи прокурор набросал обвинительный акт.
17 марта королевским судом Шатле был издан декрет об аресте и заключении в тюрьму бывшего адвоката при Королевских советах господина Дантона.
Для Жоржа Дантона это был гром среди ясного неба.
К этому времени, несмотря на злобное противодействие господина Байи, он был избран в Генеральный совет Коммуны. Одновременно кордельеры переизбрали его своим председателем. Его слава и популярность возрастали с недели на неделю. И вдруг - на тебе...
Ну, нет. Так-то просто он им не дастся.
Кордельеры тотчас же подняли свой голос и обратились с протестом в Учредительное собрание. Крайняя левая Собрания с радостью ухватилась за этот документ и потребовала расследования. Протест был передан в специальный комитет. Комитет обратился к министру внутренних дел, министр запросил Шатле. После тщательного изучения полученных бумаг комитет поручил своему докладчику сделать отчет на ближайшем заседании Учредительного собрания.
Докладчиком был господин Антуан, единомышленник Робеспьера. Его сообщение выглядело много более радикальным, нежели хотелось его товарищам по комитету: он полностью оправдал Дантона.
Крайняя левая бурно аплодировала оратору. Конечно, большинство депутатов, бывшее на стороне Лафайета и Байи, не допустило отмены декрета Шатле. Но в создавшейся атмосфере декрет нельзя было и одобрить. Наконец приняли соломоново решение: дело было отложено.
