Правда, потом был Холл; мы любили пить дешевое красное вино возле арены для боя быков, разговаривали; мы подолгу говорили — до ночи, всю ночь напролет. О чем? О машине, о трении, о расширении металлов. Больше он ничего не мог припомнить.
— Ваша машина, герр, Крог.
Он взял со стола биржевой листок и сделал вид, что погружен в чтение. Зачем я еду?
Аляскинские Жюно… 20 1/4… 20 1/2
Американская шерсть… 13 1/2… 14
Вифлеемская сталь… 40 1/8… 41 3/4
Колгейт-Памолив-Пит… 15 1/2… 16 1/8
Компания Вулворта… 49 3/4… 50 3/8
Он плохо вникал в то, что пробегал глазами.
— Ваша машина, герр Крог.
— Я слышу. Сейчас.
Континентальная жесть… 76… 77
Насосы Уортингтона… 24 1/2… 25 1/2
Объединенные химические… 148… 148
Пневматические машины… 94 1/2… 94 3/4
Он заглянул в конец списка.
США: промышленный спирт, США: кожа, США: резина, США: сталь.
Сумрачно, без тени улыбки Крог подумал: «Какой я застенчивый».
Чилийская медь 14… 14
Янгтаунский прокат и трубы… 26 1/2… 27 1/2
Не радовала даже мысль, что скоро в этот список войдет его собственная компания, в дополнение к бюллетеням Стокгольма, Лондона, Амстердама, Берлина, Парижа, Варшавы и Брюсселя.
Шутка, думал он, потом вопрос о семье; что предложить — сигару или сигарету?
— Вообще-то тут должны ходить катера, — сказал Энтони. — Ты уверена, что их нет?
— Помолчи, — насторожилась Кейт, — это не лифт? — Ей не удавалось скрыть тревогу; она все очень хорошо рассчитала, но по ее голосу он понял, что в Кроге даже она не может быть уверена наперед. — Что ты будешь делать, если он меня не возьмет? — спросил Энтони.
— Что ты будешь делать?
— А-а, — отмахнулся Энтони, — куда-нибудь приткнусь. Велика беда! — Ни дать ни взять бывалый вояка, привычный к длинным переходам со скудным пайком, — такого измором не возьмешь; он вел войну, в которой просто выжить было самой крупной победой.
Бледная, с напряженно застывшим лицом, Кейт притулилась в простенке между книжным шкафом Крога и дверью в его комнату, и он знал, что ей страшно за него. Он хотел растолковать ей, что она напрасно боится, но не знал, как это сказать. «Мне не впервой перебиваться», — нет, не то. Ведь что главное: любой ценой выжить; выпадет маленькая радость — это, считай, уже счастье: неожиданная выпивка, неожиданная девушка. Вот, пожалуй, единственный урок, который он хорошо усвоил в школе. Все плохое рано или поздно кончалось; бывали передышки, выпадали минуты счастья — болезнь, чай в комнате экономки, наказание, после которого ты герой дня. Так на многие годы прививается умение мириться с обстоятельствами, ладить с людьми, довольствоваться походным пайком.
