Они прошли через несколько дверей. Последняя вела в воздушный шлюз, она отворилась с шипением, а когда они вошли в тесноту шлюза, вокруг сгустился зеленый туман. Мун даже не успел взглянуть напоследок на дочь.
Старик вывел их наружу, на мягкую влажную траву. В зелени стрекотали сонмища сверчков. Психиатр схватил My на за плечо:
– Сюда.
Он подвел Муна и девочку к веревке, привязанной к дереву; она была натянута горизонтально на высоте в половину человеческого роста.
– По этой дороге пройдете через город. Скоро полночь, к утру будете на автостраде. Пожалуйста, уходите.
Одежда на Муне промокла от пота; под натиском ветра он задрожал. Он вспомнил автостраду, машину, которую оставил на окраине туманного города, а в багажнике той машины полным-полно всякой снеди и воды, и тут он подумал, что девочка, которую он держит за руку, – вовсе не его дочь.
– Хаос, ну пошли, – тихо сказала Мелинда.
Хаос дотянулся до веревки, повернулся и зашагал по траве на звуки шагов психиатра. Настиг его и схватил за шиворот у самой двери – для этого пришлось пуститься бегом.
– Чем это я душу травлю твоей Элайн?
– Самим твоим существованием, жуткое ты создание! Отцепись!
Хаос еще крепче сжал ворот:
– Объясни. Психиатр застонал:
– Ты что, не понимаешь сон?
– Нет.
– Со дня катастрофы… – он жутко закашлялся, – ..нам снится одна зелень. Не только горожанам, но и нам тут, на холме. Даже тем, кто на очистке работает. Большинству снится Элайн, ее голос, снится, как она с нами разговаривает, успокаивает… всегда так было! Понимаешь? И тут вдруг твоя девчонка да тот гнусный толстяк из пустыни! Первый наш визуальный сон за много лет. Для тех, кто в зелени живет, это вообще первое зрелище после катастрофы.
– Ну и что?
– А то! Элайн чувствует: если мы в снах будем видеть, то уже не сможем терпеть зелень.
– Она считает, что визуальный сон – моя вина?
Это и есть твоя вина. Нет. Сны – из-за Келлога. Он меня преследует.
Психиатр хихикнул:
– Как скажешь. Но раз он с тобой пришел, то с тобой и уйдет.
Хаос молча отпустил ворот старика. Психиатр буркнул что-то себе под нос.
– Бессмыслица какая-то, – сказал Хаос. – Зелень – не проблема. Достаточно отойти на несколько миль…
– Зелень – везде, – сказал психиатр. – Это ты – бессмыслица.
– Чего же тогда боится Элайн? Если я – бессмыслица, то чем я опасен?
– Элайн не боится, – сказал психиатр. – Она в ярости. Это я боюсь. Ты – ошибка, чья-то ужасная ошибка, кем бы ты там себя ни мнил, и ты должен отсюда убраться. Туда, откуда пришел, в поганую пустыню из сна.
