А после всех испытаний, после возвращения Донато из далекого опасного пути, после того, как они наконец обвенчались, поместье Подере ди Романо стало их счастливой гаванью, которая с каждым годом хорошела. Здесь родились Примавера и Роман, здесь Марина собиралась родить и третьего ребенка. А ведь раньше, в пору легкомысленной юности, она думала, что никогда не променяет шумную пеструю Кафу на какое-нибудь тихое загородное поместье.
Теперь же Марина ездила в Кафу лишь затем, чтобы навестить свою мать и младшего брата, да еще на городские торги и праздники, а Донато бывал в городе несколько чаще, выполняя обязанности советника консула.
Подумав о Кафе, Марина тут же вспомнила последний городской праздник, после которого произошла их первая с Донато серьезная ссора. Молодая женщина и раньше по некоторым признакам предполагала, что ее муж ревнив, но три месяца назад убедилась в этом слишком чувствительно.
Случилось так, что во время праздничного гуляния Донато отвлекся на разговор со знакомым купцом из Генуи, а Марину в этот момент пригласил танцевать Константин и во время танца принялся нашептывать ей на ухо какие-то любезности, от которых она со смехом отмахивалась, не слушая. И вдруг смех ее резко оборвался, потому что она увидела перед собой горящие гневом глаза Донато. Он схватил Марину за руку и, оттолкнув от нее Константина, глухим от сдерживаемой ярости голосом произнес:
— Не смей так вольно вести себя с моей женой! Это никому не позволено, а тем более — тебе!
Константин явно опешил от такого напора, но, стараясь сохранить свое лицо и не показать себя трусом, задиристо спросил:
— Почему же мне тем более?
— Потому что слава у тебя плохая, и я не хочу, чтобы тень этой славы упала на мою жену!
И, отодвинув плечом растерявшегося Константина, Донато ушел, уводя за собой Марину. Константин не решился связываться с римлянином, который был известен в городе как хороший боец, побывавший в прошлом и корсаром, и кондотьером.
Дома, едва оставшись с Мариной наедине, Донато набросился на нее с упреками:
— Что, не смогла удержаться и не полюбезничать с предметом своих девичьих грез? Может, он и свидание тебе назначил? А может, вы уже и встречались тайно, пока я отлучался из Кафы по делам?
Марина в первое мгновение не поняла всей серьезности его чувств и стала отшучиваться, даже подзадоривать Донато, а он вдруг в порыве ревности отвесил ей пощечину. Она ахнула, схватилась за лицо, потом подскочила к мужу, заколотила кулачками по его груди и сквозь слезы обиды закричала:
