— прежде, чем принимать этих детей в первый класс, нужно было тщательно смотреть медицинскую справку! Я отличник образования и в моем классе не место глухим дебилам! А то, что они плохо видят и ни хрена ни слышат, так это вообще кошмар! Я их специально садила назад, на последнюю парту, чтоб они ничего не видели и не слышали и на глаза не попадались! А обращалась только так — эй, дебилы! И у вас еще хватает наглости являться ко мне просто так, без всяких денег, после всего, что я от них вытерпела?! Все дети нормальные, сдают деньги и на школу, и на каждый праздник, и мне на вторую зарплату, а эти с сентября месяца хоть бы что-то принесли! Спрашивается, зачем мне это нужно?! Если они не могут платить за школу, пусть убираются в интернат!
И дальше — в том же духе. Сжав кулаки (так, что ногти впились в ладони), сжав собственные нервы до предела, она тихонько бросила сквозь зубы:
— Заткнись, сука! — и ушла прочь, развернувшись на каблуках. Больше не о чем было говорить. Из-за спины донеслось истерическое:
— Да я за оскорбление в суд подам! — но она не обратила на истерику ни малейшего внимания. Она шла по коридору. Ей было страшно.
Кабинет директора нашла без труда (стоило подняться только на третий этаж). За столом возле окна сидела пожилая женщина с уставшими глазами. Поздоровавшись, она присела напротив нее.
— Я — родная тетя Анастасии и Станислава Панченко. После смерти их матери за этих детей отвечаю я.
— Мне очень жаль… Действительно, так искренне жаль. Их уже нашли? Есть хоть какие-то новости?
— нет, их не нашли. И новостей нет.
— Это ужасно. После трагедии с этими детьми я специально дала приказ во всех классах провести специальные уроки по технике безопасности во время путешествий в скалах возле моря…
— Техника безопасности здесь ни при чем.
— Но говорят, что дети пропали именно на скалах….
— Это только одна из версий.
— Понятно. Зачем же вы пришли ко мне?
— Сказать по правде, я шла в школу с целью побольше узнать о МОИХ детях, о том, с кем они дружили, как занимались…
— Тогда вам лучше всего поговорить с их учительницей Вероникой Сергеевной.
— А вы знаете, кто их учительница? Вы знаете, в каком тоне она говорила со мной? Как вымогала деньги? Вы знаете, что она издевалась над детьми, обзывала их дебилами? По — настоящему я могла бы требовать ее увольнения! Записать нашу беседу на магнитофон и пойти к начальству…..
Лицо директора стало совсем усталым и грустным.
— Успокойтесь. Я все это знаю. Вы думаете, вы первая, кто жалуется на нее? Вы во всем правы, и должна была бы ее уволить, если бы не одно обстоятельство…
