Шимона поняла, что необыкновенная сила искусства ее отца в очередной раз привела публику в такое неистовство, что люди вскакивают со своих мест, громко хлопают в ладоши и приветствуют актера, а он все кланяется и кланяется.
Девушка долго стояла в дверном проеме и всматривалась в полумрак прохода, слабо освещенного свечами в деревянных канделябрах.
Но тут ей пришло в голову, что вскоре актеры начнут возвращаться в свои гримерные и могут увидеть ее, и она поспешила закрыть дверь.
Вошел Бардсли в сопровождении Джо, который все время действия провел за кулисами. В эту минуту щеки знаменитого актера пылали румянцем, а глаза светились тем особенным огнем, которым они всегда загорались после удачного представления.
— Как публика любит тебя, папа!
— Да, все прошло хорошо, — нарочито сдержанно отозвался Красавец Бардсли.
Он направился было к туалетному столику, но в это время его снова настиг приступ кашля.
Очевидно, находясь на сцене, актер слишком долго сдерживался, и вот теперь кашель жестоко сотрясал все его существо. Он кашлял и кашлял, и казалось, эти усилия разорвут его на куски.
Джо и Шимона помогли Бардсли сесть на стул. Мало-помалу приступ утих. По лицу актера струился обильный пот. Он в изнеможении закрыл глаза.
Обессиленный кашлем, он дрожал от слабости. Лишь стакан бренди с водой немного привел Бардсли в чувство.
Шимона заметила, что на этот раз Джо сделал напиток гораздо крепче, чем раньше.
Переодеться к следующему акту было нелегким делом для Красавца Бардсли, но еще мучительнее ему было заставить себя повиноваться повелительному выкрику мальчика:
— Осталась одна минута, мистер Бардсли!
В голосе мальчика слышалось осуждение. Еще бы — до начала представления совсем мало времени, а ведущий актер еще не готов к выходу!
Джо проводил своего хозяина на сцену и тут же вернулся.
— Он совсем плох, мисс Шимона! — резко бросил он, входя в гримерную.
— Я знаю, Джо, но он не желает отдыхать. Я умоляла его отменить сегодняшнее представление.
— Он убьет себя, мисс Шимона, попомните мои слова!
Шимона вскрикнула и тут же испуганно поднесла руку ко рту.
— Доктор говорит то же самое… а отец ничего и слышать не хочет… Он считает, что должен работать.
— Я понимаю, мисс.
— Вы работали с ним в течение многих лет, Джо, и не хуже меня знаете, что у него не отложено ни пенни.
— Знаю, мисс! Да еще по субботам все они вьются вокруг него, словно коршуны. Мне иногда сдается, что он сам до своих денег и не дотрагивается — слишком много жадных рук тянется к его кошельку.
