— Ты хочешь сказать, отец, что это не русские, а чеченцы развязали там, на Кавказе, войну?
— Кто развязал войну — черт его знает! Там просто так не разберешься. А вот то, что простому русскому человеку все это совершенно ни к чему, — факт! Уж больно многие и там и здесь научились ловить рыбку в мутной воде. Знаю только, что многих своих ребят я там зазря положил!
Отец хлопнул рукой по столу так, что столешница жалобно скрипнула и отлетевшая в сторону ложка звонко ударилась в дверь кухни. На звук моментально прибежала мама и, увидев в руках отца заветную бутылочку, только укоризненно покачала головой.
— Боренька, ну так же нельзя! Ты мешаешь Саше готовиться к экзаменам. И потом — ты опять за свое? — она показала пальцем на бутылку. — У тебя же больное сердце. Надо быть поосторожнее…
— Я-то, мать, буду осторожнее! А вот каково моим пацанам, которых я не за понюх табачий оставил там в «зеленке»?! Я же знаю, что их матери теперь меня проклинают! А что я мог поделать? Они ведь все были такого же возраста, как наш Санька! А мы их — прямиком под бандитские пули! Ради чего? Чтобы эти жирные Абрамовичи себе очередной миллиард надыбали?!
— Ну, что ты, Боренька? — мать с Санькой сразу с двух сторон прижались к отцу. При этом мама обняла его правой рукой за пояс, положила ему на грудь свою голову, а свободной левой рукой попыталась тихонько забрать у него бутылку. — Ты всего лишь выполнял приказы командования. И с чего ты решил, что Абрамович толстый? Он, наоборот, на вид такой дохленький, — она как-то неестественно всхлипнула и попыталась натужно засмеяться.
Словно почувствовав тепло своих близких, отец сразу обмяк. Послушно опустил бутылку на стол и уже более примирительно произнес:
— Тоже мне. Пожалела козла в огороде. Да он таких, как мы, в упор не видит. У этой братии только зеленые черти в глазах. Он вот недавно себе опять очередную яхту купил. Не знает уже, куда бабки девать. А дед Евтифей на нашей лестничной площадке, который всю Отечественную пропахал от звонка до звонка, теперь от пенсии до пенсии прожить никак не может. Сама же замучилась ему пайку втихаря таскать. — Видя, что жена пытается возражать, только махнул рукой. — Знаю я.
Чего уж тут скрывать? Он мне уже несколько раз про твою сердобольность рассказывал, — он поцеловал жену в лоб и аккуратно пригладил на ее голове волосы. — Вот так у нас всегда на Руси было. Нам всех жаль, только нас самих никто жалеть никогда не будет! — Отец одним махом высвободил руку и ловким движением налил в стоящий на столе стакан водки из бутылки. И тут же залпом выпил. Неловко перекрестился и вздохнул. — Пусть земля моим мальчишкам будет пухом! Только не хочу я больше служить этой преступной власти! И тебе, Санек, этого не позволю! Лучше иди работать каким-нибудь инженеришкой. Или бухгалтером в коммерческую контору. Только никогда не ходи на государеву службу и не связывайся с этими уродами. Потому что система губит всегда самых лучших. А мы с матерью не для того тебя на свет божий производили…
