Там из-за кроны ярких осенних деревьев медленно выкатывался светящийся шар пока еще не очень позднего осеннего солнца.
Они оба остановились и подставили свои лица восходящему светилу.
Виктор Петрович, конечно же, не мог видеть выражения этих лиц. Но ему почему-то совершенно очевидно представилось их полное спокойствие и блаженство.
И уже в который раз он задал себе один и тот же вопрос, который не давал ему покоя вот уже не первый год: ну почему эти люди в Европе, перенесшие бедствий не меньше его соотечественников, все-таки сохранили способность радоваться обыкновенным прелестям жизни? Почему они воспринимают окружающий мир без той доли обреченности, которая непременно присутствует во взгляде любого россиянина? Почему они на склоне своих лет имеют возможность вести достойный человеческий образ жизни, не мучая своим существованием на этой бренной Земле родных и близких?
И вообще: как так могло произойти, что побежденные в той страшной войне сегодня живут намного достойнее своих победителей? Что это? Жизненные метаморфозы или злой рок, нависший раз и навсегда над его несчастной Родиной?
Воронцов вдруг поймал себя на мысли о том, что опять невольно углубился в довольно грустные размышления о сущности своего бытия. Хотя приехал сюда именно в попытке уйти ото всего этого кошмара, мучившего его все последние месяцы.
Немецкая пожилая парочка тем временем уже скрылась за изгибом поворота парка.
Виктор Петрович тоже покинул балкон, тихонько пробрался через спальню, где мирно во сне всхлипывала супруга, быстро натянул рубашку и брюки и выскочил за дверь.
У подъезда санатория огляделся. Нашел взглядом предоставленную ему вчера чешским товарищем «Шкоду», аккуратно открыл дверцу и завел двигатель. Некоторое время посидел в раздумье, включать ли музыку. Решил, что не стоит будоражить себя никаким посторонними звуками в это прекрасное сентябрьское утро, и медленно двинулся вдоль просыпающихся улиц Марианских Лазней. Быстро выехал за пределы городка и направился в сторону Кинжварта.
Вся дорога до этого маленького курортного городка заняла не более двадцати минут. И уже скоро он очутился возле беседки с уникальной минеральной водой. Быстро налил себе в полиэтиленовую бутылку искрящейся жидкости и сделал несколько глотков.
Вода как будто обожгла его изнутри, и в голове наступило полное просветление.
В это время в кармане брюк что-то противно задребезжало. И Виктор Петрович невольно вздрогнул, отходя от блаженства ледяной опьяняющей подземной жидкости.
